— Хорошая игрушка, Андрей Андреевич, но к чему она? — усмехнулся подполковник.
— А вы смотрите, Порфирий Александрович, затвор не требует поворота. Движения только поступательные. И можно применить автоматику, за счёт отвода части газов из канала ствола. Тут делаем насадку, присоединённый к трубке, по ней газы давят на поршень, со штоком, который толкает затвор. Потом помещённая в трубку пружина, разжимаясь, возвращает затвор назад.
— Хм… Скажу честно, Андрей Андреевич, система имеет больше недостатков, чем достоинств. Достоинство одно, можно будет выпустить до полусотни пуль в минуту. Но далеко не прицельно. Система будет чувствительна к загрязнению. Вес вырастет, фунта на три. И, — подполковник, взял в руки карабин и сделал вид, что прицеливается, — руки, стрелка будут мешать работе механизма. Особенно правая. А движение затвора может и без глаза оставить. Да и пять патронов маловато.
— Очень приятно, Порфирий Александрович, иметь дело с умным человеком, — адмирал улыбнулся, — очень приятно. И мало того, что пять патронов маловато, они и вылетать будут одной очередью. Если стрелок замешкается и не отпустит курок. Но, не выпить ли нам чаю?
Вирениус повернулся к двери и произнес:
— Вестовой, чайку бы нам.
Потом адмирал направился к столу:
— Давайте присядем, Порфирий Александрович, нам многое придётся обсудить. Да вы правы, назвав главные недостатки системы. Но я рассчитывают применять это оружие в досмотровых партиях. Как средство усиления. Две пары, а то и более, стрелков с такими автоматическими карабинами позволят существенно увеличить огневую мощь досмотровых партий. Воевать на берегу этим оружием дай бог не придётся. Так что прицельная дальность будет небольшая, да и попадание песка можно будет избежать.
— Предлагаете действовать парами стрелков, Андрей Андреевич, — Мордовин с прищуром посмотрел на адмирала.
— Перезаряжаться придётся часто, да и так задержек будет много, — соглашаясь, кивнул в ответ адмирал, — А вот с ложем вы правильно заметили. Пожалуй, придётся выстрогать другое. С вырезом под рукоятку, типа револьверной, для правой руки. Ну и с рукояткой для левой руки. Лучше, пожалуй, боковой. Что бы хоть частично скомпенсировать механизм. И его работу.
Адмирал быстро начертил схему ложа для карабина, с отверстием в прикладе, рамочной формы и боковой рукояткой под левую руку:
— Вот где-то так, ознакомьтесь, Порфирий Александрович, — протянул листок с эскизом адмирал, собеседнику, — И где-то здесь сделать стопор, для затвора, что бы он в лицо не бил.
Механик, внимательно рассмотрел эскиз и добавил:
— Мушку, пожалуй, придётся спилить… — и осекся, увидев, как усмехнулся адмирал, — Что-то не так, Андрей Андреевич?
— Продолжайте, продолжайте, Порфирий Александрович, — улыбнулся адмирал, — Это я своё вспомнил. Но, в общем, то вы правы, перенести прицельные приспособления придётся. Как и пристрелять оружие.
— А время будет, Андрей Андреевич?
— Думаю месяца три, Порфирий Александрович. Но это с другими проектами. А к этому сроку мне будут нужны до четырёх дюжин, таких автоматических карабинов.
— С другими проектами? Можно узнать какими?
— Да, Порфирий Александрович с другими. Вы слышали о «греческом огне»?
— Конечно, эту легенду знают все, — улыбнулся механик.
— Ну, легенду, не легенду, а подобное оружие не помешает сделать. Вот смотрите, — адмирал взял новый листок и стал чертить, — тут срабатывает или патрон от «Нагана», но без пули, или небольшой пиропатрон. Газы расширяясь, толкают поршень, выдавливая огнесмесь, та по рукаву подаётся к запалу. Воспламеняется и облако огня движется в сторону противника. Поджигая всё на своём пути.
Мордовин, широко распахнутыми глазами посмотрел на адмирала:
— Андрей Андреевич, это же ужасно!
Адмирал кивнул, соглашаясь:
— Полностью с вами согласен, Порфирий Александрович. Но вот в Германии, это предлагают применять как полицейское средство. Для разгона демонстраций.
— Бесчеловечно, — только и произнёс механик, осенив себя крестным знамением.
— И тут соглашусь, но война вообще бесчеловечное дело, а противник наш таков, что не остановиться ни перед чем. Так что поработаем в перспективе и с огнесмесью. Что бы она каплями разлеталась, есть мысли. Но это потом. Как и ручной пулемёт из Максима.
— А это возможно, Андрей Андреевич? — рука Мордовина, застыла, не донеся стакан с чаем.
— Вы знаете, вполне. Избавляемся от кожуха с водой. Кстати первая конструкция господина Максима была как раз без водяного охлаждения. Надо только ствол помассивнее поставить. Меняем спусковой механизм, на близкий к винтовочному. Устанавливает приклад и сошки. Думаю, в пуд весом уложимся.
— Это так, Андрей Андреевич, — казалось, механик просто шокирован техническими подробностями, но профессионализм сказывался, — вот только ствол быстро перегреется.
— И вы снова правы Порфирий Александрович, — согласился адмирал, — Но есть нюансы. Во-первых, длинные очереди из такого пулемёта будут противопоказанны. А во-вторых, на столе можно поместить ребристый кожух, что будет охлаждать ствол. И в-третьих, разместить над стволом трубу. При выстреле, перед срезом ствола, будет создаваться разряжение. И оно будет вытягивать воздух от ствольной коробки, создавая тягу. Ну и обязательно необходимо будет предусмотреть возможность быстрой смены ствола, и крепление коробки с лентой, под телом пулемёта.
Подполковник Мордовин соглашаясь, закивал:
— Вполне возможно, но надо бы проверить. Оружие получиться весьма мобильным. И возможно весьма удобным для расстрела плавающих мин. Можно будет быстро переносить оружие на нужный борт. И так же быстро его применять.
— Пока пулемёт не дам, — улыбнулся адмирал, — мало их. Если только чуть позже получиться заполучить. Ну и есть ещё предложения, но они чуть позже. Кстати, Порфирий Александрович, вам на вахту то, когда?
Механик смутился:
— Мне, ваше превосходительство, сдавать вахту. Тут просто корабль на стоянке и сказали, что вы вызываете.
— Тогда ступайте, Порфирий Александрович, — адмирал махнул ладонью, — служба она превыше всего.
Подполковник поднялся и, приведя себя в уставной вид, отдал честь.
Вирениус поднявшись и вернув на голову парадную треуголку, ответил подполковнику. Который, развернувшись, вышел из салона.
Перекрестившись слева на право, Вирениус, шагнул в корабельную церковь. Где в одиночестве истово молился иеромонах Пётр, Пётр Никитич Добровольский, судовой священник. И снова осенив себя крёстным знамением, адмирал встал рядом со священником. И подождал, пока отец Пётр не закончил молитву:
— Ты был прав, сын мой, — священник прямо смотрел на корабельную икону, — Всё так и было, как ты описал. Настоятель всё подтвердил. И он сам теперь в смятении. Два человека говорят одно и то же. Но у него есть опасения, что война начнётся. И он не рискует писать икону.
— Можно начать собирать средства на неё, и начинать на нашей эскадре, — адмирал смотрел на туже икону прямо и твёрдо, — Вы сами отец мой понимаете, что мы идём на войну. На страшную войну. Японцы готовы заплатить страшную цену, за то, чтобы уничтожить наши корабли и захватить крепость. Хотя, ещё сами не осознают, насколько страшную цену.
— А ты знаешь, сын мой.
— Да, знаю, — адмирал был всё так же твёрд перед ликом, — Не спрашивайте отче, откуда знаю. Я сам в смятении, но не знаю, откуда у меня эти знания. И мне было важно услышать подтверждения этих знаний, от вас, отче. И на подтверждение высших сил.
— Расскажи сын мой, облегчи душу, — священник повернулся к адмиралу.
— Я проснулся среди ночи и осознал, что знаю.
— Что знаешь, сын мой? Божественные откровения?
— Нет, скорее знания человека, на ближайшие несколько лет вперёд. И даже знания несколько наши, а мира где мы не дойдём до крепости. Вернёмся с полпути. И икона…
— Что икона?
— Не попадёт в крепость. А будет утеряна. Незадолго до сдачи крепости, один мещанин вызовется доставить икону в крепость. И исчезнет.
— Но почему?
— Опоздают буквально на один день. Японцы успеют взять крепость в осаду. Тогда морем доставить икону не рискнут, а когда, через полгода, пойдут на риск, то доверяться не тому человеку.