— У меня твердая рука и верный глаз, — ответила девушка. — Он поручил мне клепать подделки. Письма, документы... ну, вы понимаете, сертификаты подлинности. Чтобы краденые вещи становились законно приобретенными. Вот такие дела.
Теперь задумался даже Кейв.
— А языки знаешь?
Марана покачала головой:
— Только общегал и хаттский. Хозя... Рудейга не хотел, чтобы я подслушивала его разговоры. Простите.
— Не извиняйся. Когда вернемся на базу, посмотрим, как ты умеешь подделывать документы, — сказала Дейна. — Я понимаю, ты стыдишься того, чем тебе приходилось заниматься, но теперь ты можешь использовать свои навыки для достойного дела. Важного дела. Ты знаешь, кто мы?
— Нет. Я знаю лишь, что вы убили Рудейгу и остальных, кто помогал Империи. Так что, наверное, вы повстанцы.
— В некотором роде, — уточнила Дейна. — Мы называем себя «Мечтателями». Мы — все, что осталось от настоящих партизан, таких как Со Геррера. Наверняка твой хозяин о нас знал.
Сейн кивнула со всей серьезностью, и тви’лека продолжила:
— То, что ты видела... мы часто совершаем такие налеты. А иногда мы совершаем поступки, которые могут показаться жестокими, но они необходимы. Думаю, я смогу договориться, чтобы ты осталась с нами, если захочешь. Если нет, мы отвезем тебя в какое-нибудь безопасное место.
Сейн прикусила губу и огляделась вокруг.
— Вы спасли меня, — сказала она. — Я хочу оплатить долг. Я останусь с вами, если примете.
С минуту Дейна задумчиво разглядывала свою команду, кончики ее лекку слегка подрагивали.
— Кейв, Ру... взгляните-ка на тот прибор, которому мы обязаны сегодняшним пополнением. Пиикоу, ты вроде говорил, что можешь делать то же самое с термодетонаторами?
Каги и человек, конечно, сразу разгадали желание тви’леки, но чадра-фэн явно ничего не понял.
— Конечно! — Пушистая мордочка Пиикоу прямо светилась энтузиазмом. — Пойдемте, я покажу вам чертежи.
Все трое поднялись и перешли в переднюю часть кабины, оставив командира наедине с «пополнением».
Дейна ласково взяла Сейн за руку и вложила в ее ладонь мейлуран.
— Я тоже не сразу призналась остальным, — тихо проговорила она. — Мне было стыдно. Только Наставник объяснил мне, что все это была не моя вина. Может, Рудейга и не заставлял тебя танцевать, — она указала на голые руки Сейн, — но я вижу отметины. Он не был добрым хозяином. Ты пыталась его убить хоть раз?
Эти слова и мягкий, успокаивающий тон, которым они были произнесены, производили такое сюрреалистичное впечатление, что Сейн оторвала глаза от тарелки.
— Нет, — сказала она. Хотя вся история была выдуманной от начала до конца, ей самой почему-то стало стыдно. Сейн очень любила свою «героиню». Ей не хотелось, чтобы Сейн-рабыня показалась трусихой. — Но... я жалею, что не попыталась.
— Не жалей.
Эта тви’лека была полна сюрпризов.
— Почему? — спросила Марана.
— Потому что такое убийство — всегда дело глубоко личное, оно будет жестоким, и эта жестокость передастся тебе.
Объясняя это, Дейна не смотрела на Сейн; взор ее был отстраненным, расфокусированным. Сейн доводилось допрашивать не одного агента, и такое состояние было ей знакомо. Словно непередаваемый запах, присущий лишь тем, кто рассказывал о пережитом.
— Но... разве то, что вы делаете, — не личное? — поинтересовалась она. — Вы убиваете, отнимаете жизни... как по мне, это очень личный уровень.
На самом деле ничего личного тут не было. Но вопрос казался уместным для Сейн-рабыни.
— Нельзя так это воспринимать, — ответила Дейна. — Не забывай, за что мы сражаемся — а теперь и ты вместе с нами. Мы сражаемся, чтобы положить конец тому, что они с нами делают. О нет, официально Империя этого не одобряет, но я пару раз танцевала для тех, кто носит командирские кепи. Империя знает о таких случаях, но ей безразлично.
Очаровательное личико тви’леки посуровело.
— Им безразлично все, кроме самих себя и того ужасного злодея, который отгородился от всех. Им нет дела до миллиардов жителей, чьи миры они разрушили ради металлов, кайбер-кристаллов или еще какого рожна им понадобилось на очередной неделе. Им все равно, кто умрет, а кто останется жить. Все ведь делается во славу Империи, солнце, не забывай об этом.
— Не забуду, — торжественно пообещала Сейн.
Она знала, что в самом деле не забудет. Изменнические слова намертво отпечатались в ее памяти.
Улыбнувшись Дейне, девушка впилась зубами в мейлуран.