Во время перелета Иден задавала своему похитителю-спасителю разные вопросы, пытаясь выудить побольше информации, которая бы пригодилась и ей самой, и Империи. Как и следовало ожидать, Новарен в основном отмалчивался.
«Теневая сторона» оказалась именно что теневой стороной мира под названием Джеосин. Эйзен вкратце объяснил, что эта планета крайне медленно вращается вокруг своей оси, поэтому на ней царят долгие жаркие дни и такие же долгие холодные ночи. Рассветно-закатные циклы длились около трех месяцев.
— Мы живем на узкой полосе, где сумерки. Там температура умеренная, — сказал Эйзен.
— Никогда не слышала об этой планете, — призналась Иден.
— Галактика большая, а Империю не интересует то, что для нее бесполезно.
— А случайных гостей не бывает?
— Скажем так: мы не слишком опасаемся, что Империя нас обнаружит, — ответил Эйзен, ведя корабль на посадку. Эта часть Джеосина практически застыла во времени — здесь длилось мгновение, наступающее сразу после захода солнца, когда свет еще не совсем угас и на землю опустились сумерки. Все было окрашено в лавандовый, лиловый и синий цвета. Планета не имела луны, которая освещала бы поверхность своими нескромными лучами, и, когда корабль нырнул под полог густого леса, скрывшего их от посторонних глаз, Иден обратила внимание, что многие камни слабо светятся зеленым, белым, синим или фиолетовым.
— Лишайники? — спросила она.
— Да, — ответил Эйзен. — Остаточный свет, лишайники плюс очки ночного видения — благодаря этому всему даже не нужно включать посадочные огни.
— Что абсолютно вас устраивает, не так ли? — кивнула Иден. — Или теперь нужно говорить «нас»?
— Пока нет, — отозвался Новарен и покосился на пассажирку. — У тебя впереди трудная задача, Иден Версио.
Эта фамильярность действовала на нервы. Мало кто называл ее просто Иден. Только мать и Гидеон. И даже Гидеон, кроме явно неформальных ситуаций, при обращении использовал звание и фамилию. Не злиться, когда чужие, точнее, враги звали ее по имени... с этим еще предстояло свыкнуться.
— Но все-таки, — сказала Иден, не в силах полностью справиться с раздражением, — вы же меня и похитили.
— Не смотри на меня, — ответил Эйзен. — Это была идея Наставника. Просто... имей в виду.
— Наставника? — насторожилась Иден. Стейвена, что ли? — Здесь у всех есть позывные?
— У некоторых. Другим все равно. Ты разберешься, кто есть кто.
Корабль продолжал полет, прижимаясь к земле, словно лендспидер, и наконец «припарковался» в большой пещере. После посадки Эйзен заслонил своим телом панель управления и набрал какую-то последовательность.
— Без кода ты никуда не улетишь, — сказал он. — Не надейся.
— Думаешь, я жажду вернуться на Вардос? — фыркнула Иден.
— Почем знать. — Эйзен расстегнул наручники; высвободив руки, Иден помассировала запястья, затем приняла от похитителя очки ночного видения.
— Большинству из нас они больше не нужны, а источники света и тепла в основном не мешают видеть ночью. Мы знаем территорию, а глаза наши приспособились. — Он улыбнулся. — Обычно мы, покидая планету, первые час-два носим темные очки.
«Еще одна примета, чтобы отличать чужую», — подумала Иден, но очки надела. Уж лучше так, чем спотыкаться на каждом шагу.
Идя следом за Новареном, она вышла из пещеры и зашагала по равнине, окруженной деревьями. Впереди снова показались неровные камни и перевернутые булыжники. Эйзен стал взбираться наверх, и Иден двинулась за ним, стараясь цепляться руками и ногами в тех же местах, что и провожатый. Он ждал ее на гребне, не делая попыток помочь.
Иден вскарабкалась на вершину и встала на нош.
— Первое испытание? — поинтересовалась она.
— Где-то двадцать седьмое, — ответил Новарен. — Ты даже не представляешь, как внимательно мы за тобой наблюдали.
«Тревожное известие, если только это правда», — подумалось Иден.
— Пошли, — сказал Эйзен. — Уже недалеко.
Они двинулись по гребню друг за другом, и тут Иден оценила свои очки. Свалиться с такой высоты было бы весьма неприятно. Наконец уступ превратился в плато с множеством каменных козырьков и пещер. В самой большой горел свет, на фоне которого двигались тени.
Они добрались до лагеря «Мечтателей».
Когда они подошли ближе, Иден сняла очки. Это место явно было главной точкой сбора. До ее ноздрей донесся запах какого-то варева, отчего рот наполнился слюной, а в животе заурчало. Иден «похитили» рано утром, а аппетитный аромат, по-видимому, издавал готовящийся обед... хотя в этих вечных сумерках определить время было невозможно.