— Пусть артиллерия периметра откроет огонь. Надо убрать эти шагоходы, — сказал он.
— А как же окопные группы? — спросил Хобер.
— Переживут. Некоторые, — ответил Намир. — Прикажите отступать к периметру.
Артиллерийские расчеты медлить не стали. Намир гордился ими. Огонь затопил траншеи, за ним последовал треск плазменных импульсов и полосы минометных выстрелов. Покрывающая броня шагоходов с визгом вспучивалась и трескалась, и уцелевшие катились вниз по склону или бежали к заводу, навстречу собственной гибели. Но цена оказалась высока: Намир осмотрел скалы в макробинокль и увидел на земле целые отделения — сожженные или разорванные в клочья. Сколько погибло под огнем своих, он даже не хотел думать.
Он настроил макробинокль и осмотрел ряды противника. Пехота наступала, чтобы захватить полосу земли, ведущую к окопам, но это даже еще не был последний рывок к заводу. Понятное дело, перегруппировка, переоценка ситуации. Что же до их командиров, то время работало на них.
— Я спускаюсь, — сказал Намир. — Посмотрю собственными глазами.
Временный госпиталь был забит ранеными, но все же их было не так много, чтобы кафетерий завода не мог их вместить. Это не удивило Намира. После такого сражения не бывает много раненых: тут либо уцелеешь, либо погибнешь. Он предупредил Фон Гайца, что сражение скоро может переместиться ко входам, и велел держать оружие под рукой. Старый медик лишь кивнул и вернулся к пациентам.
Снаружи бойцы Сумеречной сгрудились у стен завода, укрываясь за острыми скалами и расколотыми камнями. Красные корпускулярные разряды — заградительный огонь со стороны имперцев — летели над головой Намира, когда он шел вдоль линии. Периодически какой-нибудь солдат отвечал очередью вдоль склона или передавал координаты снайперу. Вооруженные «плексами» ракетометчики внимательно наблюдали за небом, стреляя по каждому имперскому аэроспидеру, который осмеливался пройти над ними. Намир понимал, что у них скоро кончатся снаряды, но беречь их смысла не было.
Настроение в рядах повстанцев было напряженное, но не мрачное. Карвер сумел добыть вражеский пояс с гранатами и теперь, ухмыляясь, раздавал их как праздничные подарки. Оставшийся без корабля командор Тона сколотил из экипажа «Громовержца» команду вестовых, которые разносили по отделениям воду и свежие бластерные батареи, а вместе с ними он передавал из отделения в отделение похвалы, вызовы и неприличные шутки, прямо на ходу создавая соревнование между солдатами. Намир не видел Гадрена, но говорили, что он распевал в окопе под бомбами.
Порой Намир останавливался переговорить с кем-нибудь из солдат. Корбо, тот новобранец, который пролез с ножом к Челис после Хейдорал-Прайм, спросил, действительно ли они сражаются ради блага салластан.
— Город под горой заблокирован, — ответил Намир. — Все штурмовики здесь, так что местных некому обыскивать.
— Хорошо, — сказал Корбо. — Ради этого я и вступал в Сумеречную.
Когда один из инженеров Вифры докладывал ему график следующей стадии обороны, Намир заметил какую-то фигурку, прятавшуюся среди бойцов, со штурмовой винтовкой за спиной. Извинившись, он бросился к ней:
— Дергунчик?
Девушка перебросила винтовку через голову, повертела ее в руках.
— Извиняться не буду, — сказала она. — Я должна была остаться с моей группой.
Она оставила его в Пиньямбе, бросившись на помощь своим разведчикам, которые тогда наверняка уже были мертвы.
— Забудь, — сказал Намир. — Как ты выбралась?
Дергунчик пожала плечами. Костяшки ее пальцев были в ссадинах, дыхательная маска в пыли, но во всем остальном она была в порядке.
— Что Сумеречная рота умеет делать лучше всего? — спросила она.
Намир смеялся, громко и долго, на него уже стали оглядываться. Ему было все равно.
— Выживать, — ответил он. На том можно было и остановиться, но ему показалось правильным закончить предложение. — В какую бы мясорубку ты ни угодил — победи или сдохни. Сумеречная рота — рота Горлана — всегда выживает.
— Чертовски верно, — пробормотала Дергунчик и продолжила свой бесцельный поход.
Послышались одобрительные возгласы.
Намир был рад, что она выжила. Он постарался не думать о Гадрене. Подсчет мертвых подождет.
Намир продолжал обход, болтал о тактике, о давно погибших друзьях, о салластанской погоде. Он чувствовал себя непринужденно, как в Клубе, когда слушал споры и смех или следил за карточной игрой. Он надеялся, что и остальные чувствуют себя так же.