— Нет. Не знаю, — отозвалась она скучающим тоном.
Дукетт глянул на старикана, слава богу, не носившего никаких знаков различия.
— Это сержант-майор Карстен Томпкинс из штурмовых гвардейцев, лучший мехвоин Сферы, не считая Виктора Штайнер-Дэвиона. Доктор, если вы нам не поможете…
— Она не доктор, — произнес Зукер. — Джентльмены, позвольте представить вам регента Эвитэ, командующую силами Слова Блейка в системе Нового Авалона.
Дукетт снова уставился, ошарашено, на юную женщину.
— Именно так, — отозвалась та, — И, боюсь, я здесь не для того, чтобы исполнять ваши, лефтенант, пожелания, ну или вашего сержант-майора.
Она перевела взгляд на сына Бати.
— Я здесь за Зукером.
* * *
Дукетту казалось, что проживи он хоть миллион лет, он никогда не забудет выражения лица Зукера в тот самый момент. Мужчина встал, резко выпрямился, и на лице его появилось выражение неуклонной решимости. Словно он готов на все, если это требует то, во что он верит.
Даже на смерть.
Никогда в жизни Дукетту не доводилось быть свидетелем такой неустрашимости.
И в этом и крылась проблема. Более слабый человек поддался бы своему отцу или своему командиру. Более слабый давно бы уже уступил, ушел от края разверзшейся перед ним бездны.
Более слабый человек не заставлял бы Эвитэ убивать его лишь чтобы доказать свою правоту.
Ни единого слова возражения, ни единой мольбы, ни взгляда назад. Зукер молча вышел из комнаты.
Фанатизм. При общении с блэки это трудовое заболевание.
Дверь захлопнулась, с жутким, неумолимым ударом, обрезая свет и жизнь.
И в воцарившейся темноте раздался всхлип Бати. Тихий, почти неслышимый звук горя такой силы, что удерживать его внутри более не имелось возможности. Так все же отец был слабее своего сына.
Отчего-то это несколько утешало, даровало облегчение и знание того, что, невзирая на все, Батя по-прежнему оставался человеком.
Потянувшись, он положил ладонь ему на плечо, и безмолвно слушал, как он плачет во тьме.
* * *
Зукер шел рядом с Эвитэ, не говоря, не смотря на нее, со взглядом, устремленным прямо вперед, и словно даже и не ведающий о двух игольных ружьях, направленных ему в спину. Каким-то странным образом он достиг согласия с внутренней вселенной, даже невзирая на грядущую казнь.
Потрясающе.
Зукер не переставал поражать ее.
— Ты не собираешься вымаливать себе жизнь? — с любопытством спросила она.
Он фыркнул.
— А поможет?
Она внимательно на него посмотрела.
— Может быть.
Зукер закатил глаза.
— Тебе настолько не терпится умереть, что ты так и не произнесешь ни слова в свою защиту?
Встав, он повернулся к ней. Охранники резко напряглись, но Эвитэ взглядом шугнула их.
— Я скажу тебе тоже, что и сказал этим пленным. Я служу людям Нового Авалона, людям Внутренней Сферы.
Если я и ношу форму Слова Блейка, то лишь оттого, что чувствую, что видение Блейка предоставляет этим людям лучший удел. Мое решение уже стоило мне родины, и любви отца. После такого… — он отвел от нее глаза, — …жизнь не такая уж и большая цена.
— Во имя милосердия благословенного Блейка, — выдохнула Эвитэ. — Да ты самый опасный тип из всех. Идеалист.
— Что же, — сухо ответил Зукер. — Тогда всем нам будет только лучше, если ты меня пристрелишь, и все на этом.
Эвитэ почувствовала, как уголки ее губ расползаются в ухмылке.
— Как же я скучала по твоему чувству юмора. Знаешь, Джеффри, мне уже даже жалко, что тебя придется казнить.
Отвернувшись, она направилась дальше. Он последовал за нею.
Прежний Зукер принял бы брошенный ею вызов, но это не стал. Он просто не произнес ни слова. Похоже, заключение его все же чему-то научило.
— Я вот подумала, — вслух произнесла Эвитэ, — Что какая жалость, что Слову Блейка придется тратить на тебя боезапас. Я бы предпочла, чтобы это проделали феды.
— Ну так передай меня федам. Уверен, Джексон Дэвион пойдет тебе навстречу.
Услышав безумную горечь в его голосе, она изумленно уставилась на него.
— Ты действительно так сильно ненавидишь Дэвионов?
Зукер лишь пожал плечами.
— Они наглядный образчик всего дурного во Внутренней Сфере, — голос его стал тише, — Всегда, все, что они приносили Новому Авалону, это ужас и разрушения. И, невзирая на все это, люди по-прежнему их любят…
Последнее предложение он произнес с изумлением и благоговением.
И болью.
Именно тогда Эвитэ осознала, что если она вернет Зукера в "Легаси", он будет сражаться за Слово Блейка. О да, она ему решительно не нравится, и он уж точно не станет ей доверять, но по сравнению с его ненавистью к Дэвионам, все это ничто.