— И всё же?
— Я хочу выдвинуть эту задачу на следующем собрании Совета. Всё равно говорить со всеми членами. Так почему бы не начать с вас? Вы относительно нейтральны, а вот с Ноттом и Макмиланом так спокойно поговорить не получится… Хотя про Нотта–старшего говорят, что он весьма уравновешенная личность…
— Что ж, — сказала Селестина. — Позиция понятна. Но чтобы её поддержать, мне надо знать, КОГО я поддерживаю.
— Меня, — пожал плечами мальчик. — Чистокровного Главу двух Родов. Мальчика–который–выжил.
— Двух ли? — прищурилась женщина. Мальчик приподнял бровь. — Вы, Гарольд, перстни получили недавно, привыкнуть к ним не успели. Они вам мешать, ещё не перестали. И, видимо, сильно мешают, кстати… Как пианисту или… фехтовальщику? Так что, по непроизвольным движениям видно, что перстней не два…
— Что ж. Начистоту значит? — улыбнулся Гарольд. Улыбка у него стала совсем не детская. Больше стала похожа на оскал гоблина. Он поднял левую руку ладонью к себе и сжал в кулак. И на кулаке красовались четыре перстня. Поттер. Блэк. Гриффиндор. Слизерин.
А вот такого она не ожидала.
— Гриффиндор и Слизерин. Наследник? — тихо спросила она.
— Магический Наследник. Лев и Василиск меня признали. Змей, правда, убить хотел, но признали, — всё так же скалясь, ответил Гарольд. — А также Фестрал и Гримм. Не стоит про них забывать…
— Вы видели их?
— Видел. И говорил.
— Значит не пианист… — полуутвердительно сказала Селестина. И всё же это был шок: Истинный Наследник Слизерина, не Волан–де–Морт, а мальчишка, который его убил.
— Нет. Не пианист. Мечник, — сказал мальчик. — И меч мой уже выковывается.
— Годрик тоже был мечником. И меч ковали ему гоблины…
— Значит и я не зря деньги выбросил…
— А как у вас с окклюменцией Гарольд? — спросила она, что–то для себя решив.
— Плохо, — признался мальчик. — Лишь позавчера узнал об этой важной науке. Очень сложная вещь. Едва–едва первый барьер заканчиваю…
— Возьмите… Гарри, — она вытянула из собственного уха серьгу и протянула её мальчику.
— Это амулет защиты разума… и знак поддержки Родом Сельвин, — Гарри принял серьгу и церемонно поклонился, как равный равному. — Мир ещё не готов к таким потрясениям, — сказала она, глядя на то, как мальчик иглой, сформированной из Адского Пламени, без помощи палочки, уверенно и не меняясь в лице, прокалывает собственное ухо и вставляет в полученную дырочку её серёжку. — Особенно старый мозголаз Дамблдор.
— По моим данным, Снейп также Мастер Ментальной Магии…
— Не знала, — отозвалась Селестина.
— Откровенность за откровенность, Селестина, — посмотрел ей в глаза Гарри. — На КОГО Вы ставите?
— На человека, способного вытащить моего младшего брата из рабства.
— Хм… — слегка призадумался мальчик. — Это больно, Селестина. Белла очень сильно кричала…
— То есть ты и правда можешь убрать метку?!
— Могу. Если позовёте брата, сделаю прямо сейчас, — сказал Гарри, взяв на заметку этот переход на значительно более доверительное «ты». — Но должен предупредить: он может не пережить операции. Я пускаю через метку и всё тело чистый поток силы. Такой, что выжигает всю структуру метки. Но если каналы мага слабо развиты, то есть, если он слабый волшебник, то могут сгореть и каналы… Как–то так. И это очень болезненный процесс…
— Лучше смерть, чем это позорное клеймо раба! — резко и убеждённо сказала Селестина. — Я сейчас!
Она полезла в сумочку и извлекла оттуда осколок сквозного зеркала. Направила на него волшебную палочку и пустила слабое заклинание молнии.
— Ауч! Ненавижу, когда ты так делаешь, Сель! — раздалось из осколка.
— Бегом в «Le Gavroche». Чтобы через минуту ты был здесь! Или я выгоню тебя из рода к чертям собачьим!
— Понял, понял. Уже аппарирую, встречай.
— Извини, Гарри, я сейчас вернусь, — встала со своего места она. Гарри тоже встал (как джентльмен, не имея возможности остаться сидеть, когда дама встала).
Селестина вышла, Гарри остался.
Вскоре женщина вернулась. С ней вошёл мужчина. Высокий, лысый, с ухоженной бородкой и усами.
— Сайрус, это Гарри. Гарри, это Сайрус, — быстро представила она или друг другу.
— Садись и оголи метку, — велела она брату. Тот недоуменно на неё посмотрел, но подчинился.
— Закусите что–нибудь, — посоветовал ему Гарри. — Будет больно.