— Ладно, — согласился Дэн. — Пусть так. Что с остальными вопросами? Почему ты решил стать андрологом?
— А вы почему?
Вот как. Мальчику палец в рот не клади — не стоматолог, чай.
— Рабинович, почему вы всегда отвечаете вопросом на вопрос? — Денис отпил чаю. — Да кто вам сказал такую чушь?
— Не будете отвечать? — кривовато улыбнулся Антон.
— Отчего же не буду? Отвечу. Специальность редкая, востребованная и денежная. Хороший уролог-андролог — на вес золота. А все остальное — предрассудки.
— Какие предрассудки? — изобразил непонимание Тося.
— Вот эти, — Дэн щелкнул по гладкой, сверкающей на послеобеденном солнце макушке Николая. — Я встречал не одного вполне себе взрослого и неглупого человека, часть из них были даже с медицинским образованием — которые при известии о моей специальности и о том, с чем мне приходится ежедневно иметь дело, брезгливо морщились.
— Да ладно? — недоверчиво округлил глаза Малин. — Ну не проктолог же!
— И проктолог — вполне себе уважаемая и нужная профессия, — одернул собеседника Денис. — Только люди об этом вспоминают, когда геморрой за горло берет.
— А… Ну да, — не стал спорить Тося. — Я вот тоже считаю, что в профессии уролога нет ничего зазорного.
— Как и в любой другой врачебной специальности, — кивнул Денис. — В человеческом организме лишнего ничего нет. За исключением четырех восьмерок и аппендикса. Так почему мочеполовая система, Антон?
Малин молчал, уткнувшись носом в кружку. И туда же заговорил:
— Чтобы победить собственные комплексы.
— О как. И какие же? Так, погоди, постой. Ты слишком молод для импотенции.
— Денис! — «Валентиновичем» Тося от возмущения поперхнулся. — Я не про то! Да я вообще…
А потом Денису выпала честь выслушать двадцатиминутную исповедь интерна Малина про несчастную любовь на первом курсе, завершившуюся некрасивым скандалом, про укоренившуюся неуверенность в себе как в мужчине и решимость вот таким нетривиальным образом излечиться. Помогая другим мужчинам обрести что-то.
— Тебе с таким креативным подходом в психиатрию надо было идти, — вынес вердикт Денис, отодвигая в сторону пустую кружку.
— Не-а, — вдруг широко улыбнулся Малин. — Мне у вас нравится. Я прямо чувствую, как мне лучше становится.
И тут Денис расхохотался, рассеивая неловкость от внезапных откровений.
— Лечу наложением рук, ага. Ну а в медицинский-то тебя как занесло, Тося?
— Бабушка… заставила, — негромко проговорил Малин. Негромко и явно смущенно.
— Бабушка? Ну, бабушка, может, и заставила поступить. А выучился ты как? Как патан[8] выдержал? Зубрежку по фарме[9]? Да и…
Денис замолчал и тут же сделал себе мысленный выговор. Надо же помнить, кто у нас бабушка. И что там вполне могли договориться на уровне если не ректора, то хотя бы декана. Че-е-ерт… Замечательный интерн, лучше не бывает. Смоленцев — жук колорадский и навозный одновременно! И надо идти и требовать «Вергланд». Он кровью Дэновой оплачен.
— Я знаю, о чем вы подумали, — глухо произнес Малин, глядя куда-то в сторону.
А потом посмотрел Денису прямо в глаза. — Не помогал мне никто. И не договаривался. Хотите верьте — хотите нет. Я сам так решил. Потяну — значит, мое. Не потяну — за счет бабушкиных связей учиться точно не буду. Да и не было у нее особо связей к тому времени уже. Это только она сама так считала — что стоит ей позвонить…
Собеседники какое-то время смотрели в глаза друг другу. А потом Денис кивнул.
— Отлично. Вопрос закрыт, — и словно подводя итог: — До метро подвезти?
— Спасибо, но мне сегодня в другую сторону.
Может быть, парень обиделся. Может быть, устыдился своей откровенности. А вот Денис кое-какие выводы для себя сделал. И Смоленцева пока из категории жуков можно вычеркнуть. Из навозных — точно. А что до колорадских — по «Вергланду» видно будет.
Отец начал на несколько часов ездить в редакцию и в один из вечеров заявил Ольге твердо, что уже здоров и «пора перебираться к себе». Только она видела, как устает он к концу дня, несмотря на всю свою браваду.
Оля много думала об отце в последнее время. Даже не так — она думала о нем много все последние месяцы, с тех пор как он появился в ее жизни, этот немолодой интеллигентный человек, уверенный с другими и немного робкий с ней. Чувствующий вину за все годы молчания. А Оля… Оля чувствовала к нему благодарность. За то, что он вот так появился в ее жизни.
«Папа… у меня есть папа», — думала она поздними вечерами, лежа в кровати. И шепотом:
8
Патан
9
Фарма