- А знаете, - сказала она, - Вы теперь обязаны на мне жениться! Мне две минуты назад гадалка нагадала, что первый, кого вот за этим углом встречу, тот мой суженный!
- Я готов... - только и вымолвил Миша непослушными губами, на что девица еще больше развеселилась.
- Вот прямо так на первой встречной и готовы?
- На вас - да.
- Вот чудной! - поразилась девица и представилась: - Меня Маша зовут. Для друзей - Маруся.
- Миша.
- Мишка да Машка - смешно.
- Маша, а пойдемте погуляем? - выдохнул Миша и сам себе в душе поразился — как это он так решился спросить дерзко.
Маруся прожгла нового знакомца оценивающим взглядом - Миша машинально прикрыл ладонью пятно от мороженного. Тряхнула огненными густыми космами, струящимися до самой поясницы, ответила отважно:
- А пойдемте, Миша!
И первая взяла его под локоток.
С этого момента жизнь Миши незаметно для него, но неумолимо и твердо пошла совсем не по той дороге, по которой должна была идти, по которой он хотел, чтобы она пошла, и которую он будто бы видел перед собой. То, что теперь Миша желал видеть и видел впереди, с каждым днем все более и более становилось миражом.
Маруся хоть и была крещеной, оказалась девушкой настолько далекой от церкви, насколько это вообще возможно. Службы никогда не посещала, посты не соблюдала, богословных книг не читала. Сообщение о том, что на священников учатся, повергло ее в изумление.
Сама она по разумению отца-бизнесмена пошла в юристы, училась на первом курсе и ей все нравилось. Семья их была более чем обеспеченной, и она могла даже отправиться в какой-нибудь заграничный Гарвард, но выбрала родной ВУЗ. Миша сразу понял, что между ним и ею - огромная пропасть, преодолеть которую будет невозможно. Совсем не такою должна быть жена священника... Но поделать с собою ничего не мог. Как видел рыжую головку, распахнутые глаза с чуть подкрашенными ресничками, конопушки на носу, так и забывал обо всем на свете.
Конопушек этих Маруся ужасно стеснялась, а Миша ими любовался. А однажды, когда она завела разговор о том, чем бы их, таких негодных, вывести, по какому-то наитию сверху взял да и расцеловал их все - на носу, на щеках, на лбу. Маруся от неожиданности застыла как изваяние, а потом сама потянулась к нему губами.
В общежитие после таких свиданий Миша возвращался как полупьяный, в каком-то чаду, улыбался глупо и старался не обращать внимания на дружеские подколки товарищей.
- Рыжие, говорят, - хохмил Димка-хохол под одобрительный гогот друзей, - либо подарок неба, либо проклятие, либо ангелы, либо бесы... У тебя которая, Мишка?
Мишка молча кидал в остряка подушкой и отворачивался к стене. В такие минуты к нему возвращалась возможность рассуждать здраво, он мрачнел лицом и падал духом. Внутри него шла жестокая борьба между голосом разума и голосом сердца, и трудно было разобраться какой же из них прав. От тяжелых дум спасала только молитва.
В феврале Маруся пригласила его в гости. Он подумал - познакомит с родителями, а она для другого. Если бы знал сразу, то и отказался бы приходить. А когда понял уж поздно было.
Миша стеснительно потоптался в светлой просторной прихожей. Посмотрел куда бы пристроить букет, купленный на последние деньги.
Маруся цветы забрала, подала тапочки и поманила за собой:
- Ты проходи, не бойся. Родителей нет.
- Как нет?
- А так. Мама к бабушке улетела во Владик, а папа по делам в Краснодаре.
Такой большой и богато обставленной квартиры вживую, то есть не на картинке или по телевизору, Миша еще ни разу не видел и по первости растерялся. Ходил, шаркая тапочками, по паркету, разглядывал мебель и картины, в огромном количестве развешанные по стенам во всех пяти комнатах и даже на кухне. Подавленный роскошью, сел пить чай. Ему страстно хотелось сбежать из этой квартиры-музея обратно в общежитие на продавленную койку к щам «по-семинарски», сваренным в бидоне при помощи кипятильника из лезвий. Но он сидел на диване как приклеенный и ждал чего-то, что должно было произойти и что произойти ни в коем случае не должно было.
Маруся принесла альбом, подсела поближе, стала листать странички, комментируя фотографии.
- Вот тут мне два годика. Смешная, правда? С телефонной трубкой как взрослая прям... А тут пять лет, беззубая и бессовестно рыжая. А это я на первых соревнованиях по фигурному катанию. Первое место взяла. А вот это уже международные, через два года. Серебро, так обидно было... Канадка ушастая накосорезила, а ей все равно больше баллов поставили... А это последние сборы, мне тут тринадцать.
- Почему последние?
Маруся погрустнела, но ответила через силу: