Отсутствие у Бату, как и у остальных членов семейства Чингизидов (кроме самого великого хана), какого-либо титула регламентировалось соответствующими правовыми нормами Монгольской империи. Персидский историк Джувейни, начавший работу над своим трудом еще при жизни Бату сообщает: «И еще у них похвальный обычай, что закрыли они двери чинопочитания, похвальбы званиями и (воспретили) крайности самовозвеличения и недоступности, кои в заводе у счастливцев судьбы и в обычае царей. Кто ни воссядет на ханский престол, одно имя ему добавляют Хан или Казн, и только. Более сего не пишут, а сыновей его и братьев зовут тем именем, что наречено им при рождении, будь то в лицо или за глаза, будь то простые или знатные. Когда пишут обращения в письмах, одно то имя пишут, и между султаном и простолюдином разницы не делают. Пишут только суть и цель дела, а излишние звания и выражения отвергают» [цит. по: Вернадский 1999, с. 142; см. также: Кляшторный, Султанов 2004, с. 195-196].
Джувейни также сообщает, что родственники называли Бату «ака» («ага») [Juvainu 1997, р. 557], но это был не титул, а уважительное обращение к старшему в роду, каковым Батый и стал после смерти Чагатая в год воды-тигра (1242 г.). В послании самого Батыя к своим монгольским родичам, приведенном Джувейни, встречается такая фраза: «Все ж вы должны прибыть на курилтай, и участвовать в обсуждении, и посоветоваться еще раз, когда соберутся вместе все ака и ини-» [Juvainu 1997, р. 265-266]. «Ака и ини» в данном случае означает просто «старшие и младшие братья», да и в современном монгольской языке слово «ах» означает именно «старший брат». Поэтому можно утверждать, что термин «ака» просто означал главенство в семье, роде, а не какое-то особое положение в имперской иерархии, как полагает, например, П. О. Рыкин [Рыкин 2005, с. 132; ср.: БАМРС 2001, с. 175; Севортян 1974, с. 70]. Джувейни упоминает Бату с загадочным титулом «каан-ака», а в «Истории» Киракоса Гандзакеци — с не менее таинственным титулом «ханского отца», но их мы подробнее рассмотрим ниже. Сейчас же нас интересует правомерность применения к Бату титула «хан».
Следует ли видеть в приписывании Бату ханского титула ошибку летописцев более позднего времени? Скорее всего, нет. Полагаю, что ханский титул Бату стал одним из элементов государственной и правовой идеологии, создававшейся его преемниками — ханами Золотой Орды. Ханский титул официально был принят Мунке-Тэмуром, внуком Бату, в 1267 г., что нашло отражение, в частности, в чеканке монеты с собственным именем и издании ярлыков — грамот, выдача которых являлась исключительно ханской прерогативой. Мунке-Тэмур и его преемники стремились обосновать права на фактически узурпированную ими ханскую власть и «удревнить» ее за счет присвоения ханского титула уже умершим правителям Улуса Джучи, которые ханами не были. Так, post-factum, ханский титул появился у первого правителя, Джучи, и у его преемника Бату: в результате золотоордынские ханы представали как потомки непрерывного ряда ханов, начиная с Чингис-хана. Примеры такого «удревнения» не столь уж редки и в монгольской историографии. Например, в «Шэн-у цинь-чжэн-лу», монгольской хронике эпохи Хубилая, составленной в соответствии с традициями китайской историографии, Чингис-хан фигурирует под посмертным императорским именем «Шэн-у Тай-цзу» («Воинствующий император, Великий предок»), а его отец Есугей-багатур, который не был не только императором, но даже и ханом, упомянут под именем «Шэн-юань Лю-цзу» («Августейший император Юань, Блистательный предок») [см.: Бира 1978, с. 102-103].