А неотъемлемым символом «ига» остаётся Батый.
Наткнувшись на явную тенденциозность почти всех прочитанных мной исторических работ, я решил, по возможности, опираться на первоисточники. Вскоре я заметил, что оценки свидетелей и поздних сказителей, мягко говоря, не всегда совпадают.
Эта книга — нестрогая попытка разъять мнимых «близнецов-братьев»: «татаро-монгольское иго» и личность самого Батыя. «Кто более матери-истории ценен?»
Во избежание глобальных недоразумений, я всё же решил предварить повествование пояснениями.
Итак, для начала уясним: монголы вовсе не дикари.
«После них опустошение, упадок ремёсел», — пеняют авторитетные профессора... Например, нам рассказали, как полчища Батыя сожгли Булгар. Да, было такое, это правда, но не вся.
При правлении Батыя — этот город расцветает. Одно время он даже был столицей Золотой Орды (тогда эта территория называлась «Улус Джучиев»[1]). В городах — гончарные мастерские, горны для производства чугуна, дробно-специализированное хозяйство... то есть здоровая экономика, её саморегулирование. А ещё водопровод (а в тогдашнем Париже — нет), и дренажные системы, и канализация.
Следует сказать несколько слов о «жутких обычаях» той самой «татарщины», которой мы за века «наглотались всласть» (А.К. Толстой).
«Азиатские представления, чуждые, нимало не свойственные нашей природе, клонились к тому, чтобы поставить женскую личность в самое невидное место в общественной организации. Чтобы вовсе отделить её от общества», — пишет, например, Е. Забелин. Однако европейские путешественники, видевшие живых татар, отмечают «чудеса великого почёта, в каком были у них женщины... в управлении, почти равном с мужчинами».
Женщины голосовали на курилтае[2], сражались в составе войск.
Даже в славяноязычных деревнях вольноотпущенников ранней Золотой Орды женщина — распорядительница хозяйства и бюджета. Мать имела право распоряжаться наследством по собственному решению. Дочь в дому — не инструмент выгодного брака, а имеет голос в выборе жениха.
Только в связи с позднейшим влиянием мусульманства (а на Руси — ортодоксального православия) положение изменилось, сместившись в сторону большего женского закрепощения.
Или, скажем, «Повесть о разорении Рязани Батыем». Там Батыга Поганый просит «на ложе» жену князя Фёдора. А за это «не ходить войной на рязанскую землю». Уж так ему, стало быть, полюбилась, что готов всё своё войско без добычи оставить, врагов простить, Ясу нарушить. И сотни наложниц ему не утеха. А Фёдор ему в ответ: «Не полезно есть нам, христианам, водить жены своя на блуд».
Вот, оказывается, почему Рязань-то сожгли. Пожалел Фёдор «жену на блуд».
Стоит ли говорить, что этот образчик церковной «назидательной » литературы (написанный на века позднее реальных событий) — разновидность мифологии, а не истории.
Сведения о рязанских князьях того времени противоречивы. Например, пресловутый Фёдор упоминается только в этой «повести». В вымышленной мною истории любви Олега Красного (исторического лица, отражённого в летописях) и Евдокии Пронской я сделал попытку «реконструировать» ситуацию, отголоски которой легли в основу поздних сказаний.
Теперь о самом Бату: часто в истории имидж — это одно, а сам человек — совсем другое. Так было с Екатериной Второй, так случилось и с Батыем.
Дореволюционный востоковед Бартольд, наверное, первый обратил внимание — монгольские ханы не чёрные силуэты, а обычные люди, причём очень разные по характеру. Чингис, например, беспощаден, но бессмысленная жестокость ему не свойственна. Он мог и гибким быть, и великодушным.
Его сын Угэдэй (которого Повелитель назначил своим наследником) — мягкий до рыхлости, незлой, склонный поддаваться внушению. Сын Угэдэя Гуюк — завистливый, истеричный садист.
Вот такой калейдоскоп.
А что же наш герой? Странно для современного уха звучит, но окружающие Батыя... любили. У него и прозвище — «Саин», то есть «добрый, справедливый». На Руси его с некоторых пор так и звали — «добрый хан».
Можно, конечно, сказать, что мы имеем дело с простым подхалимажем, но есть возражения.
Во-первых, так называли только его, а на нелестные эпитеты другим ханам и князьям не скупились. Да и невелика честь по тем временам быть «добрым». Вот «сильным», «грозным», — это да. (Например, князя Poмана Галицкого гордо сравнивали с... крокодилом. Такая была тогда придворная лесть).
2