На службе подошел к нему на исповедь. Я говорю: «Батюшка, я первый раз исповедуюсь». — «А, ну понятно». Накрыл меня. «Идите причащаться». Я ждал какой-то особой провидческой исповеди. А ее вообще не было. На беседу подошел — общие слова. «Молитесь, ходите в церковь Божию, читайте Святое Евангелие, Псалтырь. И, может быть, Господь вам поможет». Как-то загадочно сказал. Вот такая поездка была. Хочется отметить, что после нее на душе осталось какое-то невероятное тепло, радость, какое-то состояние счастья, неземное такое.
Я даже помню (в институте тогда учился), как-то с преподавателем встретился в коридоре, стал рассказывать, куда я ездил. Остановился кто-то еще, и еще, знакомые, студенты — толпа набралась. Меня слушают, а я рассказываю общие вещи: вот, я был тамто, а батюшка мне советовал молиться. А все словно замерли. Слушают меня, затаив дыхание, раскрыв рот. Такое ощущение, как я сейчас понимаю, что какая-то через меня благодать передалась от отца Ипполита к ним уже. Люди стали записывать адрес, как туда попасть, доехать. Вот какая была первая поездка. Непонятная, загадочная и благодатная, можно сказать.
А потом с разными друзьями уже ездил, всем рассказывал — и в ответ: отвези меня.
И стали чаще ездить. В общем-то, все то же самое. Ничего прозорливого не говорил. Но было тепло, радость. Ничего вообще спрашивать не хотелось. Садишься рядом с ним, и ничего спрашивать не хочется. Как одна паломница говорила: «Хочется сесть, положить ему голову на плечо и сидеть. И все, и ничего не делать, не спрашивать, не говорить». Вот что люди чувствовали.
А с другой стороны, было ощущение, что он именно тебя ждал, именно с тобой хотел поговорить. Именно так. Он руку возьмет, начинает пальцы перебирать. «Ну что, отец, ну, как там у Вас, как?» Шепотом еще любил говорить, на шепот переходить. «Как там у Вас, как? Ну, что, рассказывайте, рассказывайте». Я что-то начинаю говорить невпопад уже, а он: «Ну все, все. Вам надо молиться, в церковь ходить. Не забывайте это, обязательно». И общие духовные наставления, и:
«Вот вам иконочку». Дает иконочку: «Идите». Смотришь, там минута прошла, а состояние такое, что как будто побывал на Небесах. И это все паломники говорили.
С 1998 года я стал в Кадашах работать (Храм Воскресения Христова в Кадашах, на Якиманке), в паломнической службе. Сначала водителем, потом руководителем. И возил уже группы. А ведь тогда никто и не знал об отце Ипполите. И я отцу Александру сам рассказал. В Свято-Тихоновском Богословском университете очень осторожно относятся к новым старческим именам. Даже, надо сказать, отрицательно.
Отец Александр, видно, духом почувствовал и, можно сказать, рискнул послать первую группу к отцу Ипполиту.
Первая группа приехала. Все — под впечатлением. И потом уже было так: на исповедь к отцу Александру стоит очередь, и каждый второй идет уже ко мне (я блокнотик держу) записываться в поездку к батюшке. При сложных ситуациях отец Александр благословлял ехать к отцу Ипполиту.
Если говорить об образе отца Ипполита для всех нас, для меня: это пример был, что такой человек явился, чтобы нам показать, что в наше страшное время, когда «человек человеку волк», возможен подвиг любви. Потому что когда вспоминаешь отца Ипполита, то сразу любовь ощущается, тишина, доброта — все сразу вместе. Что-то такое радостное, небесное. И что в наше время возможен такой подвиг любви, о которой апостол Павел говорит: Любовь долготерпит, любовь милосердствует, не завидует, не ищет своего, не радуется неправде, а сорадуется истине, все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает (1Кор.13:4–5). То есть отец Ипполит — как раз весь в этом. И особенных проповедей он никаких не говорил. «Я не умею говорить». И все.
Как-то парень приехал со мной, с камерой: «Батюшка, а можно вас снять?» — «Ой, отец, давай — не надо, пожалуйста. Давай — не надо». Если бы я знал, что можно было сказать: «Батюшка, а можно с Вами?» Тогда, оказывается, он соглашался с паломниками сниматься. Я таких хитростей не знал еще. Он всегда мне отбой давал.