Шишков говорил о “разуме слова” и его “умствовании”. Лингвисты последующих эпох назовут этот “разум” “внутренней формой языка” (Потебня) или “ноэмой” (Лосев). Чтобы представить себе, что это такое – приведём очевидный пример из самого Александра Семёновича. “Многие слова в языке нашем, – пишет он, – суть не просто звуки, условно означающие вещь, но заключающие сами в себе знаменование оной, то есть описующие образ её, или действие, или качество, и, следовательно, заступающие место целых речений. Например, в названии вельможа представляются мне многие понятия совокупно: слово вель (от велий) напоминает мне о изяществе, величии; слово можа (от мощь или могущество) изображает власть, силу. Француз назовёт сие grand Seigneur, немец grosser Herr, и оба своими двумя словами не выразят мысли, заключающейся в одном нашем слове; ибо слова их, не первое grand, grosser (велик), ни вторые Seigneur, Herr (господин), не дают мне точного понятия ни о слове велий, ни о слове могущество; они говорят только великий господин, а не вельможа”[19].
В защиту других языков скажем только, что каждый из них сохраняет “разум слова” по-своему; безрассудно было бы сравнивать их напрямую. Возможно, за эту военную прямоту и потешались над Шишковым “карамзинисты”. Между тем общего между ними было то, что Карамзин искал интеллектуально-нравственную точку опоры в жизни человека и его чувств – а Шишков в тайной жизни словесных смыслов. Однако карамзинский “новояз” был “пересадкой” с французского, а Шишков считал современный французский язык “испорченным” идеями революции и падением нравов и не принимал реформы Карамзина.
Александр Шишков. Будущий адмирал вырос под Кашиным в патриархальной небогатой дворянской семье. Из книг в доме большинство были церковно-славянскими, и Шишков с годами только упрямее держался за то, что составило его первые впечатления. Он был на десять с лишним лет старше Карамзина. Большая часть его долгой жизни прошла на государственной службе. Он дослужился до адмирала. Участник множества морских походов и даже сражений, он никогда не расставался с лингвистикой, а между службами, в опалах и отставках, занимался ею с академическим размахом. Его первым трудом в области языкознания стал морской словарь специальной терминологии (на трёх языках). Наиболее удачные аргументы против карамзинского новояза он отыскивал именно в военно-морской области – там, где от смысловой точности перевода зависело многое, если не всё. Он видел язык огромным кораблём, где у каждой снасти/слова есть своё практическое значение/форма, обеспечивающие судну заданный курс.
Как человека военно-морского, в карамзинском новоязе Александра Семёновича среди прочего задело калькированное с французского выражение “быть не в своей тарелке”. “Хотя тарелку и называют они assiette, – пишет Шишков, – однакож assiette есть также у них и морское название, которое значит разность углубления между носом и кормою корабля. На нашем морском языке разность сию называют дифферентом. Примечается, что каждый корабль при разных дифферентах, какие оному дать можно, иметь один такой, при котором он лучше и скорее ходит. Отсюда по подобию с кораблём говорится и о человеке: il n’est pas dans son assiette, он не в своём дифференте <…>. Итак, в словах: он не в своём углублении или дифференте, есть мысль и подобие; но в словах: он не в своей тарелке, нет никакого подобия, ни мысли. Для чего привёл я пример сей? Для того, чтобы показать, что мы, часто не зная ни французского, ни своего языка силы, переводим слова и речи, и составляя таким образом новые, никому непонятные выражения, думаем, что мы обогащаем ими словесность нашу”.
В 1807 году, когда Батюшков отправится в первый военный поход, Шишков – ветеран множества кампаний – станет вторым лицом державинского литературного кружка, будущей “Беседы любителей русского слова”. В державинский дом на Фонтанке приглашаются не только маститые, но и молодые литераторы – для наставления “на путь истинный”. У Батюшкова, принадлежавшего к кружку Оленина, эти собрания, надо полагать, вызывают добродушную усмешку. Однако до финальной битвы с “Беседой”, когда появится “Арзамас”, – ещё годы.
19
Подробнее об этом см. в книге: