А вот интересно, Гуля младше Верки или нет… Александр Иванович сладко потянулся… Гуля… Гуленька… Гуля-Гуля-Гуленька… Гуленька мой сизокрылый… Гули-гули-гулюшки… С гулькин нос… Господи, да что это он… Он вдруг встал перед зеркалом: «полста лет – ума нет»… Волос на голове, «что у козе под хвостом», мешки под глазами, рот кривится в виноватой улыбке… Зато стройный! И Александр Иванович похлопал себя по животу… схватил свежую рубашку, которую выгладила Галина… Нет, он должен ее видеть… просто видеть… она ничего не узнает, она просто подумает, что он… что… Он вихрем вылетел за дверь, столкнувшись с Валентином.
– А! – понимающе пропел тот. – Ночевать придешь? А то я тут с Раей? А? Ты как, Сань, а? – И он залихватски подмигнул Александру Ивановичу. Александр Иванович махнул головой: мол, дело молодое! – Вот это по-нашему, вот это… Слышь, друг, не ожидал, вот клянусь, не ожидал… Ты, если что, ты всегда можешь на меня положиться… – И Валентин свистнул Раисе, стоявшей в темноте.
– …ну-ну-ну, давай, давай, давай! – кричал розовощекий массовик-затейник. На полу танцплощадки «толстомясая» женщина в ярком красном платье сотрясалась под каким-то бородатым мужичонкой, который буквально ползал по ней с завязанными глазами и руками, пытаясь ртом что-то отыскать на ее пышных телесах. Александр Иванович засмеялся: он вспомнил, что в книжке «В помощь массовику-затейнику», которую он в шутку подарил своему брату Валерке (а тот, между прочим, обиделся: я, мол, тебе вазу подарил на юбилей за пять тыщ, а это, мол, почти треть моей получки, а ты мне брошюрку дешевую, тоже мне, брат, мол!), так вот в книжке эта игра называлась «Кладоискатель». И тут же он жадно стал шарить глазами по толпе: где же Гуля?.. Ее нигде не было. Не пришла… Он заметался… Побежал в другую сторону… и там нет… – …а вот мы попросим молодого человека в лиловой рубашке… Молодой человек! Вы, Вы! – И массовик-затейник махнул Александру Ивановичу рукой. Тот растерянно оглянулся: я? – Вы, Вы! Пройдите на сцену! – Александр Иванович еще раз оглянулся… Да, но так она может его заметить! – Вот и отлично! Поприветствуем нашего нового участника. Представьтесь. – Александр Иванович что-то отвечал… и вдруг ему почудилось, как мелькнуло что-то белое… и исчезло… Его словно ветром сдуло: он побежал за белым видением… Массовик что-то крикнул. Толпа засмеялась…
– Гуля! Гуля! Вы где? – Но ему никто не отвечал… Александр Иванович, обессилев, сел на какую-то корягу и закурил. Из дыма вышла белая фигура… Он боялся двинуться, чтобы не спугнуть ее…
– Это Вы? – спросила фигура.
– Я… кто же еще?..
– Вы так смешно отвечали… Я бы ни в жизнь так не ответила… такие дурацкие вопросы… А Вы так…
– Господи, это Вы… Гуля?.. – Он чуть не подпрыгнул. Это была она, она!!!
Она улыбнулась – и они пошли… Было холодно… Александр Иванович обнял ее за плечи – и по его спине пробежали мурашки, «мураши», как говаривала бабушка, – Гуля сжалась в комочек… маленькая птичка, да и только… Она глянула на него быстро-быстро и отвела глаза… И он опять чуть не задохнулся от нежности…
– Гуля, я…
– Не надо ничего говорить, – просто сказала она и прижалась к нему. Александр Иванович сглотнул слюну… Его кадык заходил ходуном…
– Гуля, я не знаю, что происходит…
– Я тоже… – опять просто сказала она и обхватила его руку обеими руками.
– А что же делать?..
– Не знаю… – Она посмотрела на него и снова быстро отвела глаза.
– Но…
Она приложила пальчик к своим губам: молчи, ничего не говори… И они шли молча, прижавшись друг к другу, не глядя друг на другу… и только кадык Александра Ивановича ходил ходуном.
– Ты же замерзла совсем! – Она помотала головой, выдохнула… Он почувствовал себя мальчиком…
– Ты только не торопи меня, ладно? – И она доверчиво посмотрела в его глаза. Он прижал ее к себе и поцеловал в макушку. – Только не торопи! – Он помотал головой.
Дошли до ее домика. Она погладила его по груди и положила на то место, которое гладила, свою головку.
– Уже?..
Она помотала головой и быстро побежала к домику, улыбнувшись на прощание.
Александр Иванович закурил. Он не мог двинуться с места. Он смотрел, как зажегся свет, как снова мелькнуло что-то белое… или это ему кажется… Он любил одну женщину… давно любил… Уже и ни матери не было в живых, ни бабушки… Он сглотнул слюну… Нина… Ниночка… Он встретил ее на конференции… Господи, как она не была похожа на всех этих ученых дур с лошадиными лицами, небритыми подмышками, прокуренными голосами… Они отдавались быстро, громко и истерично кричали, закатывали глаза, заунывными голосами читали свои скучные доклады… А Ниночка… юная, полувоздушная… Она выходила на кафедру, цокая своими тоненькими каблучками – и мужская половина зала оживлялась: начинала покашливать, поправлять галстуки, волосы… А она выбрала его… долговязого, нескладного, полысевшего… «Почему я? – спрашивал он, не веря своему счастью и утопая в ее в пышных волосах пшеничного цвета. – Вон сколько молодых, красивых…» А она тихо положит ему головку на грудь и дышит так тепло… А потом глянет в его глаза – и у него кадык ходуном… «Ты хочешь, чтобы я тебя бросила?» А он целует ее, целует… К тем Галка не ревновала… а Ниночка появилась – она стала нюхать его рубашки: «Земляникой, что ли, пахнет?» А ее губы и были сладкие, как земляника… Она вышла замуж за одного профессора… «Ты завладел моим сердцем, – тихо говорила она Александру Ивановичу, – сделай что-нибудь…» Он обещал развестись с Галиной… «Жизня проклятущая…» Он тосковал… «Твоя, что ли, ушла?.. Правильно. Это я, дура, терплю…» «Да замолчи ты!» – Он замахнулся на Галку… она заплакала… сто лет не плакала…
Он подумал вдруг, что сердце его не выдержит, если у него с Гулей… и сам не знал, что лучше: получится или не получится… Господи, помоги!.. И он стал смешно крестить рот, как его бабушка… Господи…
– Саша! – Александр Иванович вздрогнул, прикрыл рот ладошкой… из домика выбежала Гуля… молча кинулась ему на грудь… Они обнялись и пошли куда-то…
– А ты не знаешь, здесь можно достать земляники? – зачем-то спросил он и глупо улыбнулся.
– Рановато еще, – сказала Гуля. – В июле можно…
– А-а… – протянул он и не мог больше дышать… и ноги отяжелели…
Почему он так обмяк… трава мокрая от росы… золотые глаза Гули… и дышать нет сил… Он пытается глотать воздух открытым ртом, а внутри будто нет места… Мать умерла – он побежал куда глаза глядят… очнулся в густой траве… мокро… роса… и дышать не мог… Александр Иванович прикоснулся губами к крылышку Гулиного сарафанчика…
– Девочка моя, я женат…
– Я знаю, – тихо сказала она.
– Я не могу… – А она приложила пальчик к его губам…
У нее золотые волоски на ногах… а между пальчиками – вторым и третьим – перепоночка («Я родилась семимесячной, они не успели сформироваться…»)… а на правой грудке родинка такая большая… и на лбу («Говорят, признак интеллекта…»)… и губки… Александр Иванович растворился…
Наутро он сыскал-таки землянику… «Бери, сынок, не пожалеешь. Парничковая, ни у кого не поспела еще…» И старушка из соседней деревни подала ему туесок. «Ягодка к ягодке, глянь, и сухая, не мокрущая…»
Он бежал, спотыкался… Мальчишка!.. Гуля проснется – а у ее изголовья…
Он прокрался в домик через открытое окно… Гуля спала, по-детски откинув одеяло… Рядом сопела пожилая женщина с седыми космами… Александр Иванович замер… но быстро опомнился и, поставив туесок с земляникой у изголовья Гули, выпрыгнул в окно… Он бежал… хотя за ним никто не гнался… На светлой рубашке предательски краснело большое пятно…