— Хороших сердоликов давно не видал. Да хорош ли?
— Целебный камень. Если носить, кому помогает от печени, кому от…
— Знаю.
— За Куполом направо третья мастерская. Там старик, совсем стар. Вот ему сказать: из Самарканда, мол, Реза велел сказать: ждём, верим.
— А вдруг да нет того старика? Помер!
Узколицый азербайджанец, у которого усы вились из-под большого, тяжёлого носа, взглянул тяжёлыми, как камни, круглыми глазами, медленным, пытливым взглядом посмотрел на Аяра: «Передаст ли, не выдаст ли?» — и уверил гонца:
— Старик там всегда есть.
Разговор прервался: во мглу мастерской, пригибаясь под сводами, вошёл главный. Аяр успел шепнуть:
— Вечером зайду за сердоликом.
И, сменив по дороге гонецкую шапку на простой треух, пошёл к Назару получить должок за последний принос медного ковья и литья.
В мастерской работал один Борис. Он обтёр о кожаный фартук чёрные ладони и вышел сказать Назару о приходе Аяра; вернувшись, объяснил:
— Вчера мой мастер кувалду на ногу обронил, теперь лежит. Пойдём к нему.
Борис провёл Аяра через мастерскую в небольшую низенькую келью, по всему полу застланную серыми кошмами. На приземистой широкой скамье лежал мастер, до плеч накрывшись стёганым зелёным халатом.
Аяр посочувствовал:
— Заболел?
— Да не то чтобы… А не могу стоять на ноге. Лежу жду, пока она снова меня держать будет.
Аяр сел на край скамьи.
— А мне ехать пора.
— В какую теперь сторону?
Борис стоял у двери, и Аяр покосился на него:
— В какую сторону ни пойди, все стороны темны без денег.
— Ваш товар я сбыл. Выручка — вот она.
Назар приподнялся и отвернулся к стене, вытягивая из-под подушки кисет с деньгами.
Аяр смотрел на широкие плечи кузнеца, на его смуглую мускулистую шею, осенённую подстриженными в кружок густыми волосами. Что-то прочное — не то воинское, не то крестьянское, — что-то очень сродни Аяру было в этом хорошо сложенном теле Назара.
Но Аяр строго напомнил:
— Цена — как уговорились. Меньше не возьму.
Назар, не поворачиваясь к Аяру, высыпал деньги на ладонь и, отсчитывая их, ответил:
— Зачем меньше? По уговору. Вот она, выручка…
Он засунул кисет обратно и повернулся к гонцу:
— Хватит на дорогу?
Аяр не ответил, деловито углубившись в подсчёт денег.
Назар спросил:
— Так в какую же теперь сторону?
Аяр по привычке хотел уклониться от прямого ответа, но Назар спросил так дружелюбно и просто, что Аяр, как и в первый свой приход сюда, сам того не чая, ответил так же прямо и просто:
— К самому. К повелителю.
— За Хвалынь, значит! — усмехнулся Назар, не скрывая, что хорошо знает, где теперь находится Тимур.
Аяр насторожился: не оплошал ли? Негоже тайные дела царских гонцов выносить на базар!
Назар уловил тревожный взгляд Аяра и равнодушно сказал:
— В такую дождливую пору только у себя дома хорошо, под плотной крышей.
Перекинувшись быстрым взглядом с Борисом, он добавил:
— Поди, Борис, да поскорей, понял?
Едва Борис вышел, Назар повторил!
— Дело к весне. Дороги теперь скользкие, не расскачешься!
Аяр, соглашаясь, посетовал:
— У нашего брата гонца дороги всегда скользки.
— Все мы весь свой век векуем на оскользе.
— Весь век! — согласился Аяр.
Они не спеша разговаривали на том базарной языке, где слышались слова персидские и тюркские; на языке, которым говорили не одну сотню лет на всех базарах просторной Азии. И хотя давно было пора Аяру уйти и собираться в дорогу, ему не хотелось уходить от мастера, из этой тёплой, тихой кельи, от спокойной, неторопливой речи Назара, словно прибыл Аяр наконец домой. И сам не знал, откуда взялось это чувство. Может быть, он просто устал от вечной настороженности, от долгих бездомных скитаний…
Вернулся Борис и на безмолвный вопрос Назара ответил лишь отрывистым кивком головы.
Аяр, как бы винясь, говорил Назару:
— Весь век в седле, а вашей земли не видел. Вашими дорогами не ездил. Москва далека!
— Не так чтобы… — задумчиво ответил Назар. — Не так-то и далека…
— Русских много видел, а земли вашей не знаю.
Вдруг в разговор вмешался Борис:
— А русских — где?
За Аяра ответил Назар:
— Русских кругом много. Тут без тебя гонец рассказывал: в каждом большом городе — на ремесле, на земле, в садах, — везде много нашего народу.
— Тысячи! — подтвердил Аяр.
Борис усомнился:
— Откуда же столько?
Опять ответил Назар:
— Ордынцами навезены. С Волги, с Оки — отовсюду, где ордынцы невзначай грабили, где безоружных врасплох застигали. Там нахватают, сюда сбывают. А отсюда уйти назад — длинна дорога: стража кругом, негде по пути притулиться, куда уйдёшь! Вот и живут как бог даст. Иные десятки лет тут живут, в труде, в терпении, в помыслах о родной стороне, о своей земле.
Борис заметил по-русски:
— Воля божья. А я так помышляю: настанет пора — вызволят. Москва-то крепнет!
Аяр, вздрогнув, взглянул на Бориса:
— Что ты сказал о Москве?
Назар покосился на Аяра, но ничего не приметил в гонце, кроме любопытства.
Борис отмолвился по-тюркски:
— Москва мне родина.
В это время, постучав колечком, подвешенным к двери, вошёл коренастый сарбадар, у которого рыжеватая борода сглажена на одну сторону.
Аяр и сарбадар быстро, настороженно оглядели друг друга, словно две тонкие, кривые сабли, звякнув, схлестнулись в воздухе, и тотчас каждая скрылась в своих ножнах.
Назар объяснил Аяру:
— Сосед наш. Шерстобой. Вишь, войлок тут на полу, — от него. А с войлоками зимой теплей.
Аяр согласился:
— С войлоком теплее.
— О Руси беседовали? — спросил кривобородый.
Ответил Аяр:
— Вот, говорю, ездил много, а Русской земли не видывал.
— Ваши дороги там лежат, где наш повелитель ходит.
— Истинно, почтеннейший! — согласился успокоившийся Аяр.
Назар сказал кривобородому:
— Теперь вот снова наш гонец в путь собрался.
Кривобородый улыбнулся:
— Если б в сторону повелителя ваш путь лежал, мы туда поклон бы послали.
— Поклон легко везти: места не занимает! — согласился Аяр. — Кому?
— В Мараге-городе не случится ли побывать?
— А вдруг случится?
— Есть там Ширван-базар. Позади Купола Звездочётов.
— Знаю! — усмехнулся Аяр.
— Есть на том базаре литейщик. Зовут его Али-зада. Ему сказать: просил, мол, человек из Самарканда поклон передать. Просил, мол, сказать: ждём товару, верим, что товар будет хорош. А покупателей у нас, мол, по всему нашему Междуречью есть сколько надо. Только б товар хорош был! Не запамятуете?
— Сказать нетрудно, да как бы не забыть…
— А мы чего-нибудь дадим на память! — решил Назар.
Аяр удивился:
— Кому же из вас этот товар? Кузнецу одно надо, а шерстобою другое!
Кривобородый объяснил:
— Будет товар хорош, каждому годится!
Назар заколебался:
— Вот только… Чего бы вам на память дать?
Аяр небрежно отмахнулся:
— А чего не жалко…
— Народ мы бедный, хорошую памятку взять неоткуда: мелочь давать недостойно…
Кривобородый, решительно засунув руку за пазуху, вытянул, обтёр о халат и протянул Аяру белую, похожую на плоскую пуговицу вещицу:
— Вот, случилось этой осенью купить у воина. Примите!
Аяр взял из его ладони круглую костяную серьгу. На ней был искусно выточен крошечный слон и две порхающие птички.
Кривобородый приговаривал:
— И вся-то не больше ногтя, а ведь уместил же резчик целого слона в ней и птичек с распахнутыми крылышками!
Аяр не сумел скрыть удивления:
— Мала, а мастерство.
Назар:
— Мала… Мала, а вот человек изощрился, и что задумал, то всё и вместил! Не размером меряй мастерство, о труде судить не по величине, а по уменью надо.