Когда Штадле с профессором отправился обратно, такой вариант явно был предусмотрен Райхелем, потому он был так спокоен. Пилот взял инициативу на себя: сидящего рядом Штадле он вырубил, отключил радиосвязь с аэродромом и приземлился в оговоренном с партизанами месте: «шторху» для посадки достаточно полянки метров шестьдесят длиной, так что проблем с выбором места не было.
Райхель не знал, кто из двоих людей, одетых в полевую форму СС, действительно профессор Фрайтаг, и он организовал похищение обоих. Представляю его разочарование, когда вместо профессора он вытащил из танка перепуганного юнца! Но его напарник, похоже, успешно справился со своей задачей.
Что делать? С полной заправки «шторх» мог улететь не далее 300 километров от базы — не далее 30 километров на восток от Минска. При этом Фрайтага следует как можно быстрее отправить в Москву. Витебский коридор практически закрыт усилиями 201–й полицейской дивизии. Остается только самолет. Я взял карту, прикинул расстояния. И вдруг сразу понял, куда Коровин примет самолет из Москвы для отправки профессора Фрайтага. Коровин как — то бросил раздраженно Федорцову, что если что — то случится с взлетной полосой у озера Круглое, то останется только Князь — озеро, которое значительно дальше от оперативного района. Князь- озеро! Именно туда без проблем долетит «шторх». И именно там без проблем сядет самолет из Москвы.
Так что мы можем сделать в такой ситуации?
Поднять авиацию и найти все пригодные для посадки транспортника полосы. А транспортник не «шторх», ему еще взлетать надо. Для транспортника типа ПС-84, на котором отправили детей из пионерлагеря «Круглое» в Москву, полоса среди высоких деревьев длиной не менее 1300 метров. Такие полосы найти с воздуха легко. А дальше их можно привести в негодность бомбежкой или же блокировать с земли.
Я решительно поднялся и вышел из кабинета. Надо ехать к Баху и немедленно приступать к делу, тогда есть серьезный шанс вырвать профессора Фрайтага из лап большевиков, спасти его для рейха и германской науки!
На выходе я столкнулся со Штраухом.
— Хайль Гитлер! — приветствовал меня Штраух. — Что это вы делаете так поздно на аэродроме?
— Собирался лететь к себе, но начальство вытащило меня чуть ли не из самолета, — немедленно соврал я. — А вас что сюда занесло?
— Да есть одно дело, и я думаю, что вы могли бы мне помочь, — сообщил Штраух.
— Всегда готов вам помочь в вашей нелегкой работе, — улыбнулся я.
— Тут в руинах рабочие случайно обнаружили тело пилота, некоего обер — лейтенанта Баума. Вы знали его?
— Штраух, в моей бригаде есть собственная летная служба, — напомнил я. — Разумеется, не знал. А в чем, собственно, дело?
— Дело в том, что, по показаниям свидетелей, последним Баума видел офицер штаба генерала фон дем Баха гауптштурмфюрер Райхель, — сообщил Штраух, пристально глядя мне в глаза. — Более того, он даже вез его на своей машине на аэродром. Однако на аэродром он въехал без Баума. Поэтому мне хотелось бы поговорить с Райхелем. Где он сейчас?
— К сожалению, Райхель сегодня днем погиб в засаде лесных бандитов, — со скорбным вздохом сообщил я.
— Послушайте, Герлиак, — с едва заметным раздражени ем произнес Штраух. — Согласно полетного листа, самолет, на котором улетел Райхель, должен был пилотировать Баум. Вам это не кажется странным?
— Мне это кажется весьма странным, Штраух, — ответил я. — Баум не мог одновременно валяться в виде трупа в развалинах и пилотировать самолет с Райхелем.
— Вот именно, Герлиак, вот именно! — оживился Штраух. — Кто же в таком случае пилотировал самолет?
— По — моему, вам этот вопрос следует адресовать чинам Люфтваффе, отвечающим за работу аэродрома, — ответил я. — Извините, Штраух, но меня действительно ждет обергруппенфюрер фон дем Бах. Хайль Гитлер!
Штрауху ничего не оставалось, как посторониться. Я уселся в машину и приказал шоферу:
— В штаб полицайфюрера «Руссланд — Митте». Быстро!
Я изложил Баху все, что удалось мне узнать, а также содержание беседы со Штраухом.
— Чертовщина какая — то! — воскликнул Бах. — Уму непостижимо! А вы что думаете, Герлиак?
— Что думаю я, обергруппенфюрер, не так уж и важно, — ответил я. — А вот ход мыслей Штрауха мне очень не нравится.
— При чем тут ход его мыслей? — уставился на меня Бах.
— При том, обергруппенфюрер, что Штраух подозревает Райхеля в том, что он — русский шпион, — твердо заявил я.