– Ты чего орешь?
Похоже, у Гриши вчерашний вечер удался. Да какой уж там «похоже»… Сегодня с утра только и разговоров было, как капитан Воробьев, слегка «усугубив» на именинах лейтенанта Суслова – нашего начпрода, потом битый час гонялся с пистолетом за тем же самым именинником, грозясь отстрелить ему самое дорогое и обещая пристрелить каждого, кто помешает проведению данного мероприятия. Что он подразумевал под самым дорогим, было не совсем понятно, потому как целился куда-то вниз и стрелял все время под ноги. Пистолет у Григория в конце концов отобрали, после чего комбат приказал сопроводить его до кровати и «ПМ» больше ни под каким предлогом не давать «ни завтра, ни послезавтра, ни еще когда-либо». Жаль, что я, несмотря на выстрелы, все это время спал и шоу не видел. Говорят, было весело. Интересно, а Суслову тоже было весело или не очень?
– Василича зову. – Ответ мой выглядел донельзя глупо, но что я еще мог ответить на не менее глупый вопрос?
– Да здесь он, – кивнул мой бывший ротный в направлении собственной палатки.
– Тогда какого хрена…
Я не договорил, просто понял, что это не имеет смысла, ибо из жилища связистов на свет божий выбрался довольный донельзя (ну прямо как налакавшийся сметаны кот) старшина Косыгин. Физия его буквально светилась от счастья. В одной руке он держал нужные мне обвязки, в другой – литровую бутыль, на дне которой все еще трепыхались остатки мутноватой жидкости.
– Во, нашел! – возвестил он, радостно потрясая обеими руками.
Если признаться, я так и не понял, что именно он имел в виду – обвязки или запрятанную в тряпье, да так там и забытую, а теперь найденную бутыль самогона. Во всяком случае, мне кажется, самогону он радовался больше.
– Ты чего не отвечал? – сердито буркнул я. Хотя в душе вовсе не злился и не обижался, сердиться на Васильевича не имело смысла.
– Я думал, с тобой ротный, – признался тот, и только теперь я осознал, что найденная старшиной бутылка изначально была полной.
– Василич, черт!..
Мне только и оставалось, что развести руками и, шагнув навстречу старшине, забрать у него предметы моих поисков. Слава богу, обвязки оказались вполне пригодными для использования, даже почти новыми. Так что еще на одну проблему в подготовке к предстоявшему боевому выходу стало меньше.
Пока я носился с горным снаряжением, мои бойцы спокойно дербанили пайки. Шли на три дня, но кто-то брал еды на два, а кто-то рассовывал по рюкзаку все, что только можно. Бойцы меняли меж собой (в зависимости от того, кто что больше любил) тушенку на кашу, паштет на сельдь в масле или сосисочный фарш и так далее. Лишние галеты складывались в отдельную стопку или сразу же отправлялись в оставленные под мусор коробки. Что-что, а нехватов среди моих спецов не было. И хотя разнообразие местного питания оставляло желать лучшего, калорий хватало за глаза. Можно было бы еще понаблюдать за умиротворяющей картиной общих сборов, но мне тоже было пора заняться собственными делами. Так что, швырнув обвязки к вытащенным из рюкзаков (для «техосмотра») и теперь сложенным в кучу веревкам, я заграбастал отложенные для меня пайки и со спокойной совестью отправился в палатку, чтобы в уютной обстановке офицерского кубрика уложить рюкзак. Кстати, не такое это простое дело, как кажется, и хотя многое делается индивидуально, общие правила все же существуют. Вода, дополнительный боекомплект – это первое, что всегда должно быть под рукой. Опять же немного продуктов для перекуса (основную массу «пищевых концентратов» можно спокойно запихать на самое дно рюкзака для создания «правильного» центра тяжести). С центром тяжести вообще морока – уложишь весь БК сверху, так вкупе с нагрудной разгрузкой в самый неподходящий момент тебя начинает мотать из стороны в сторону. Опять же, положишь все вниз – мало того что во время боя не доберешься, так еще и поясницу давить будет. Но это, конечно, тоже у кого как, да и рюкзаки бывают разные. У меня так обыкновенный РР – рюкзак рейдовый – мне, например, давит. К тому же и БК можно взять два, а можно и три.
Значит, с горным снаряжением все, теперь берусь за собственные сборы. И еще вот что – не забыть сигналы опознавания посмотреть, а то вдруг сменили, хотя вроде бы и не должны.
– Прищепа! – окликнул я одного из своих спецназеров, временно исполняющего обязанности моего заместителя.
– Я, товарищ старший прапорщик!
У него не голос, а бухалка; все кажется, будто из бочки доносится, если на кого гаркнет, то по звуку не крик, а медвежий рев. Вот взматереет, и годков так в тридцать точно как медведь станет. У него и сейчас ширина плеч больше, чем рост. И ведь что главное – не увалень. Ходит в головняке первым, прет и миноискатель и «АС» «Вал» – это кроме автомата, естественно. Я ему предлагал «АКМС» с «ПБС» – с прибором бесшумной стрельбы. Он отказался – говорит, «АК» «пять сорок пять» привычнее. Привычнее так привычнее, не мне же лишний ствол на горбушке таскать. Хочет, так пусть таскает, а в головняке – головном разведывательном дозоре – бесшумник по-любому нужен.