Кроли сказалъ мистеру Осборну, что онъ остановился съ своимъ генераломъ въ Hôtel du Parc; Джорджъ далъ ему адресъ своей собственной резиденціи, и было рѣшено, что Родонъ сдѣлаетъ ему первый визитъ.
— Каьъ это жаль, что вы не были у насъ третьяго дня, сказалъ Джорджъ. Мы обѣдали въ ресторанѣ, и провели чудесно время. У насъ были въ гостяхъ лордъ Барикрисъ, его суцруга и дочь ея, леди Бланка. Веселились на славу. Какъ это, право, жаль, что мы раньше не сошлись.
Объявивъ такимъ-образомъ свои права на принадлежность къ высшему кругу, Осборнъ раскланялся съ Родономъ, и тотъ поспѣшилъ присоединиться къ блестящей кавалькадѣ, поворотившей въ боковую аллею. Джорджъ и Доббинъ заняли свои мѣста по сторонамъ коляски Джоза.
— Какой красавецъ этотъ герцогъ! замѣтила мистриссъ майорша Одаудъ. Веллингтоны и Мелони, если сказать правду, въ родствѣ между собою… не то, чтобы близкомъ, но и не дальнемъ. Только ужь, само-собою разумѣется, я не стану забѣгать въ глаза, если герцогъ первый не обратитъ на меня своего вниманія. Будь я немного побогаче, роли бы, авось, помѣнялись между нами.
— Это великій полководецъ, сказалъ Джой, начинавшій приходить въ себя съ той минуты, какъ великій человѣкъ сокрылся изъ виду. Военная исторія не представляетъ побѣды знаменитѣе той, которую Веллингтонъ выигралъ при Саламанкѣ: не правда ли, Доббинъ?
Капитанъ отвѣчалъ утвердительно.
— А гдѣ, позвольте васъ спросить, онъ впервые изучилъ военное искусство? продолжалъ запальчивый сборщикъ податей и пошлинъ. Въ Индіи, любезный другъ, въ Индіи! Тамошнія дебри и лѣса, великая школа для будущаго полководца; прошу обратить особенное вниманіе на этотъ пунктъ. Я самъ знакомъ былъ съ нимъ, мистриссъ Одаудъ; мы танцовали съ нимъ мазурку на вечерѣ у миссъ Кутлеръ, дочери артиллерійскаго полковника, и надобно вамъ замѣтить, что миссъ Кутлеръ считалась первою красавицей во всемъ Думдумѣ. Тутъ еще случилась исторія… но, вѣдь, ужь кажется я вамъ расказывалъ?
Появленіе великихъ особъ доставило нашимъ пріятелямъ неистощимый матеріялъ для интересной бесѣды на цѣлый день, вплоть до вечерняго часа, когда они всѣ вмѣстѣ собрались въ оперу.
Брюссельская опера могла служить олицетвореніемъ веселой Англіи старинныхъ временъ. Театръ былъ наполненъ истинными британскими физіономіями и замысловатыми костюмами, которыми встарину столько славились англійскія леди. Мистриссъ Одаудъ была блистательна и великолѣпна. Чело ея украшалось роскошными локонами, а брильянты на рукахъ и стекла на лебединой шеѣ затмѣвали своимъ блескомъ все, что ни сидѣло въ ложахъ. При всемъ томъ, присутствіе мистриссъ Одаудъ мучило невыразимо чувствительную душу мистера Осборна; и онъ уже давно былъ бы радъ отвязаться отъ этой странной и совершенно необразованной ирландки, не умѣвшей сказать ни одного порядочнаго слова. Не было, однакожь, никакихъ средствъ отвязаться отъ мистриссъ Одаудъ. Она считала своимъ непремѣннымъ долгомъ участвовать во всѣхъ удовольствіяхъ и забавахъ, предпринимаемыхъ ея молодыми друзьями, она была убѣждена душевно, что присутствіемъ ея оживляются всякія собранія, и не было для нея никакихъ сомѣній, что все приходятъ въ восторгъ отъ ея поучительной бесѣды.
— Она была полезна для тебя, мой друтъ, сказалъ Джорджъ своей женѣ, которую могъ, безъ зазрѣнія совѣсти, оставлять одну въ обществѣ этой интересной леди;— но какъ это хорошо, что мы встрѣтились, наконецъ, съ мистриссъ Кроли! Ты возобновишь съ нею дружсскую связь, и, авось, это поможетъ намъ отвязаться отъ несносной ирландки.
На это мистриссъ Эмми не отвѣчала ни да, ни нѣтъ, и мы рѣшительно не знаемъ, въ чемъ заключались ея мысли.
Мистриссъ Одаудъ обозрѣла весь театръ своими рысьими глазами, но никакъ нельзя сказать, чтобъ театръ произвелъ слишкомъ сильное впечатлѣніе на ея душу.
— А вотъ посмотрѣли бы вы, что это за театръ у насъ въ Дублинѣ, на Фишебльской улицѣ! сказала мистриссъ Одаудъ. Здѣшнія — дрянь передъ нимъ; то же, что какой-нибудь балаганъ, недостаетъ только паяца… И что это за напѣвы, господа! Ревутъ, пищатъ, кричатъ — больно ушамъ, а ничего не разберешь. Нѣтъ, судари мои, если вы не слышали нашихъ ирландскихъ пѣсенъ, такъ вы, скажу я вамъ, не имѣете понятія о настоящей музыкѣ. У насъ въ Ирландіи пастухи лучше поютъ, чѣмъ здѣшнія французскія актерки.
И всѣ эти мнѣнія, съ прибавленіемъ другихъ весьма назидательныхъ, мистриссъ майорша Одаудъ высказывала громогласно, на весь театръ, размахивая при этомъ своимъ вѣеромъ, который величественно колыхался въ ея правой рукѣ.