Но прошли, наконецъ, всѣ эти веселые дни, рѣчи и бесѣды. Съ роковою вѣстью о походѣ и открытіи кампаніи, Родонъ Кроли вдругъ сдѣлался угрюмъ и мраченъ въ такой степени, что Ребекка позволила себѣ сдѣлать на его счетъ нѣсколько весьма колкихъ замѣчаній. Это оскорбило капитана.
— Надѣюсь, мистриссъ Бекки, вы не считаете меня трусомъ; сударыня, сказалъ онъ голосомъ, дрожащимъ отъ внутренняго волненія, — я готовъ умереть во всякое время, и грудь моя открыта для непріятельскихъ пуль; но что будетъ съ тобою, Бекки… а можетъ и еще съ кѣмъ-нибудь… съ двумя, то-есть безпріютными и беззащитными особами, которыя останутся послѣ моей смерти? Надъ этимъ нечего смѣяться, я полагаю.
Тысячи нѣжныхъ словъ и выраженій готовы были, во всякомъ данномъ случаѣ, смягчить и успокоить раздраженнаго супруга. Сатирическій духъ Ребекки, тѣсно соединенный съ ея природнымъ темпераментомъ, живымъ и юркимъ, проходилъ въ одно мгновеніе ока, и физіономія ея, переставая выражать неугомонную веселость, быстро омрачалась самымъ печальнымъ колоритомъ. Къ такимъ артистическимъ видоизмѣненіямъ она пріучила себя еще въ лондонскомъ предмѣстьи Сого, подъ скромной кровлей родитедьской квартиры.
— Милый другъ! воскликнула она, неужели ты думаешь, что я ничего не чувствую?
И въ доказательство чувствительности, румяныя ея щеки оросились крупными слезами, способными размягчить самое черствоё сердце.
— Ну, полно, полно, Бекки, сказалъ растроенный супругъ, посмотримъ-ка вотъ лучше, что у тебя можетъ остаться, въ случаѣ моей смерти. Въ послѣднее время мнѣ особенно везло, и вотъ тутъ наличными ровно двѣсти тридцать фунтовъ. Въ карманѣ у меня десять наполеондоровъ; этого, авось, хватитъ на весь походъ. Больше для меня не нужно. За столъ и за квартиру не плати, потому-что генералъ Тюфто расплатился за насъ и за себя. Если меня убьютъ, помни, Бекки, что я не долженъ содержателю. гостинницы ни одного шиллинга. Не плачь, мой другъ, оно, можетъ-быть, и лучше, если убьютъ, потому-что… какъ знать? чего бы ты натерпѣлась со мной. Своихъ лошадей я не беру; оно будетъ дешевле, если поѣду на генеральскомъ гнѣдкѣ. Я ужь сказалъ генералу, что моя лошадь захромала. Ну, такъ если оно… того, Бекки, лошадей-то, знаешь, можно будеть продать. За кобылу вчера Григгъ давалъ мнѣ девяносто гиней, только я имѣлъ глупость заартачиться и не уступалъ меньше сотни, такъ-какъ еще намъ не была объявлена эта внезапная новость. Бульфинчь нигдѣ не потеряетъ своей цѣны, а все-таки лучше продать его въ этой сторонѣ, потому-что въ Лондонѣ его, пожалуй, отнимутъ у тебя за долги. Эту маленькую лошадку, что подарилъ тебѣ сэръ Тюфто, тоже не мѣшаетъ продать здѣсь, потому-что, другъ мой, Бекки, воздухъ лондонскихъ конюшенъ будетъ нездоровъ для нея, прибавилъ улыбаясь мистеръ Родонъ. Вотъ эта дорожная шкатулка стоила мнѣ двѣсти фунтовъ… то-есть, я еще не заплатилъ за нее, не плати и ты, а полтораста фунтовъ тебѣ всякій за нее дастъ. За продажу моего гардероба тоже можно выручить порядочную сумму. Здѣсь вотъ, къ вашимъ услугамъ, мои булавки, кольца, часы съ золотой цѣпочкой, и другой довольно цѣнный хламъ. Все это спусти при первомъ удобномъ случаѣ. За эти часы и цѣпочку, тётушка Матильда, помнится, заплатила сотню фунтовъ. Золотые флакончики могутъ быть проданы отдѣльно отъ шкатулки фунтовъ за тридцать. Какъ жаль, право, что у того же купца я не озаботился взять золотой сервизъ!.. Но ужь дѣлать нечего, Бекки, надобно хорошенько воспользоваться и тѣмъ, что есть.
Дѣлая такимъ-образомъ эти послѣднія распоряженія, мистеръ Кроли, бывшій отчаяннымъ эгоистомъ до самой женитьбы, когда безкорыстная любовь, нѣжная и пламенная, пересоздала его грубую натуру, перебиралъ, одну за другою, всѣ статьи своего движимаго имущества, стараясь опредѣлить приблизителыіую цѣну каждой вещи. Онъ былъ серьёзенъ и задумчивъ, потому-что занимался устройствомъ судьбы своей будущей вдовы. Вооруженный карандашомъ, онъ взялъ листъ бумаги, и составилъ школьнымъ почеркомъ длинный реэстръ всѣхъ своихъ вещей, съ отмѣткою приблизительной цѣны каждой. Вотъ образчикъ этого замѣчательнаго реэстра: