— Mon Dieu, Madame, что такое случилось? спросила она.
Что же случилось въ самомъ дѣлѣ? Преступна или нѣтъ, была мистриссъ Бекки? «Нѣтъ», говорила она сама: «но какъ тутъ разберешь? чему вѣрить и чему не вѣрить въ устахъ этой странной героини? Очень могло статься, что въ этомъ послѣднемъ случаѣ развращенное ея сердце было довольно чисто. Для насъ это — дѣло закрытое. Какъ бы то ни было, всѣ хлтрости и пронырства мистриссъ Бекки, ея эгоизмъ и геній — всѣ ея воздушные замки разбились въ дребезги въ одну минуту. Мамзель Фифина задернула занавѣсы, и обнаруживая всѣ признаки истиннаго или мнимаго участія, упросила свою добрую миледи лечь въ постель. Затѣмъ она сошла внизъ, и тщательно подобрала драгоцѣнныя бездѣлки, валявшіяся на полу съ той поры, какъ Ребекка, при уходѣ лорда Стейна, сбросила ихъ по повелѣнію своего мужа.
ГЛАВА XLIII
Воскресенье послѣ битвы
Великолѣпный чертогъ сэра Питта на большой Гигантской улицѣ только-что начиналъ охорашиваться и принаряжаться къ встрѣчѣ утренняго солнца, когда Родонъ Кроли въ своемъ вечернемъ костюмѣ, котораго не скидалъ онъ впродолженіе двоихъ сутокъ, пробрался мимо испуганной женщины, подмѣтавшей лѣстницу, и вошелъ въ кабинетъ своего брата. Леди Дженни, въ утреннемъ капотѣ, сидѣла въ дѣтской, наблюдая за туалетомъ своихъ малютокъ, и слушая, какъ они читаютъ утреннія молитвы. Эту благочестивую обязанность мать и дѣти совершали сперва наединѣ, и потомъ церемоніально, въ присутствіи сэра Питта, собиравшаго на этотъ обрядъ всѣхъ домашнихъ своихъ слугъ и служанокъ. Родонъ сидѣлъ въ кабинетѣ за столомъ баронета, украшеннымъ синими книгами, бумагами, письмами и разнокалиберными памфлетами политическаго содержанія. Счетныя книги, портфёли, «Quarterly Review» и «Court Gurde», симметрически расположенныя, стояли какъ-будто на парадѣ, ожидая, когда главнокомандующій начнетъ генеральный смотръ.
Фамильная книга нравственнаго содержанія, откуда сэръ Питтъ каждое воскресное утро выбиралъ по главѣ для прочтенія своимъ чадамъ и домочадцамъ, также лежала на этомъ ученомъ столѣ, и подлѣ нея находилась газета «Observer», опрятно-сложенная и только-что вышедшая изъ типографскихъ станковъ. «Observer» назначался для исключительнаго употребленія сэра Питта. Одинъ только каммердинеръ пользовался случаемъ заглянуть въ эту газету прежде, чѣмъ она окончательно поступала въ кабинетъ его господина. Сегодня утромъ онъ прочиталъ въ ней между-прочимъ весьма интересную статейку, подъ заглавіемъ «Пиршества въ Гигантскомъ домѣ«, гдѣ подробно писчислены были имена всѣхъ присутствовавшихъ на балѣ знатныхъ особъ, со включеніемъ полковника Кроли. Кушая чай съ маслеными пирожками въ обществѣ ключницы и ея племянницы, этотъ джентльменъ сообщилъ, по поводу вышеозначенной статейки, нѣсколько чрезвычайно остроумныхъ замѣчаній, недоумѣвая впрочемъ, какъ залетѣли туда эти шарамыжники, Родоны Кроли. Затѣмъ, свернувъ какъ слѣдуетъ газету, и помочивъ ее немножко, онъ уже окончательно положилъ ее на опредѣленное мѣсто, и «Observer», снова совершенно свѣжій и невинный, готовъ былъ, въ приличномъ видѣ представиться хозяину джентльменскаго дома.
Бѣдный Родонъ взялъ газету, и шшробовалъ читать въ ожиданіи своего брата, но печать какъ-то странно рябила въ его глазахъ, и онъ самъ не зналъ, что читаетъ. Оффиціальныя извѣстія и правительственныя назначенія (для нихъ-то собственно и выписывался «Observer», въ противномъ случаѣ, воскресная газета, чуждая, какъ извѣстно, всякихъ политическихъ толковъ и парламентскихъ преній, не могла бы найдти мѣста на дипломатическомъ столѣ сэра Питта), театральныя критики, заклады, подвиги знаменитѣйшихъ боксеровъ, лѣтопись увеселеній Гигантскаго дома и подробный отчетъ о блистательныхъ успѣхахъ мистрисмъ Бекки въ шарадномъ спектаклѣ: все это затуманивалось передъ умственнымъ взоромъ мистера Кроли.
Наконецъ, минута въ минуту, когда звонкій колокольчикъ, на черномъ мраморномъ кабинетномъ хронометрѣ, пробилъ девять часовъ, явился сэръ Питтъ, баронетъ и членъ парламента, опрятный, свѣжій, гладко-выбритый, гладко-причесанный и припомаженный, съ чистыми вылощеными щеками, окаймленными съ обѣихъ сторонъ рубашечными воротничками, въ бѣломъ туго-накрахмаленнонъ галстухѣ и въ сѣромъ байковомъ сюртукѣ — явился однимъ словомъ, какъ истинный англійскій джентльменъ древней породы, образецъ изящества, опрятности, совершеннѣйшаго комфорта. Ногти его были подрѣзаны и подчщены маленькимъ инструментомъ, приспособленнымъ для этой цѣли; операцію подрѣзанія и подчищенія сэръ Питтъ совершалъ аккуратно каждое утро, когда спускался съ лѣстничныхъ ступеней, чтобы войдти въ свой кабинетъ.