В эту секунду раздался спасительный звонок телефона.
— Владимир, добрый день! — раздалось в трубке. — Это Лещенко Роман. Звоню, как договаривались, насчет «Мориса Лакруа».
Я сделал извиняющийся жест, прикрыв телефон ладонью:
— Очень важный звонок, простите, я вынужден вас оставить.
Супруги выразили полное понимание, мы торопливо попрощались и я перешел на другую сторону улицы.
— Добрый день, Роман! — поприветствовал я своего избавителя. — «Морис Лакруа», коллекция Мастерпис, скелетон хронограф, я все узнал. — Я действительно все узнал, хоть и давал не больше пяти процентов вероятности за то, что Лещенко вправду нужны часы. Я обработал его заявку с утра. Я всегда обрабатываю все заявки. — Итак, Мастерпис, — я достал блокнот, — скелетон хронограф, розничная цена девятнадцать тысяч. Я могу устроить для вас скидку десять процентов и, если часы вывозятся из Швейцарии, еще минус восемь процентов таксфри, итого пятнадцать тысяч семьсот тридцать два франка.
— Ну, Володя, — протянул Лещенко. — Десять процентов скидки — это несерьезно. Да мне по посольскому ваучеру лучше цену дадут. Я же объяснял — нужно очень подешевле.
— Официальные дилеры больше скидки не дают.
— А неофициальные?
— Неофициальные дают тридцать процентов с учетом таксфри. То есть… — я быстро посчитал в уме, — тринадцать тысяч триста. При этом вы понимаете, что гарантия тоже будет неофициальной.
— Да это я понимаю, гарантия неофициальной пусть будет, но вот цена… Цена пусть будет десять тысяч. А?
— К сожалению, это невозможно. Тринадцать тысяч — абсолютный минимум, — сказал я. — Дешевле никак!
— Жалко, — вздохнул Лещенко. — Не получается у нас. Ну ладно, бывай здоров!
— Одну минутку, Роман! — спохватился я.
— А! Все-таки, двенадцать! — засмеялся Лещенко.
— Нет, я не про часы… Я о Комине хотел спросить…
— Ну, — голос Лещенко стал серьезным.
— Он был у меня вчера, вы знаете, то есть, ты знаешь… Он не оставил никаких координат, мы даже не простились толком, и поговорили как-то… мало.
— Хочешь его еще раз увидеть?
— Если это возможно…
— Да что ж здесь невозможного! Возможно, — сказал Лещенко. — Только это не телефонный разговор. Знаешь, приезжай-ка ты к нам в Берн. И часы захвати! — лукаво произнес Лещенко. — За одиннадцать тысяч я у тебя их возьму. Договорились?
— Договорились, — ответил я.
Найти морисовский скелетон за такую зверскую цену — дело очень непростое, высший пилотаж. В мире часовых барыг подобный трофей котируется, как голубой марлин у любителей морской рыбалки. Точно определить место, где забросить удочку, грамотно подсечь, чтоб не соскочил, а дальше изматывать, изматывать, изматывать до полного изнеможения. Только вот фотографироваться с добычей не принято.
С утра я засел за телефон, и к обеду марлин был пойман. Некому было оценить мой подвиг — Лещенко новость о том, что часы найдены и именно за одиннадцать тысяч, воспринял совершенно буднично, как должное.
— Хоккей любишь? — спросил он неожиданно.
— Иногда смотрю.
— Сегодня в Берне Кубок Виктории, «Металлург» из Новокузнецка против «Нью-Йорк Айлендерс», матч века. Начало в 19.30. Билеты возьми в сектор Б, там места еще есть. Встретимся в буфете в первом перерыве. Бывай здоров! — не успел я и рта раскрыть, Лещенко дал отбой.
Я опешил. Первым желанием было набрать номер Лещенко и сказать, что никакой хоккей мне не нужен, пусть забирает свои часы на вокзале, а мне даст координаты Комина, как договаривались. Но потом я подумал, что хоккей, наверное, неспроста. Может, Комин тоже там будет. Скорее всего, будет, успокоил я себя. Матч века ведь. Новокузнецк против Нью-Йорка.
Бернская «Пост Финанс Арена», забитая до отказа, ревела по-русски «Шайбу! Шайбу!». Соседи по трибуне, распознав во мне соотечественника, вручили шарфик «Магнитки» и сообщили, что магнитогорский комбинат от широты души подогнал в Берн три чартера с болельщиками, да еще подтянулись швейцарские русские. В итоге кучка фанатов «Айлендерс», одетых по-пижонски в темные очки и черные шляпы, растворилась в бело-сине-красном море почти без остатка.
Я никогда в жизни не смотрел хоккей на стадионе, мне с трудом удавалось следить за шайбой, вдобавок, получив шарфик в подарок, я чувствовал себя обязанным то и дело вместе со всеми вскакивать с места и орать: «Ра-си-я!», или «Ма-гни-тка!», или «Бляааа!» — в ситуации, когда болельщики других стран воют «Уууу!».
В первом перерыве я протолкался к буфету и сразу же нашел Лещенко. Он стоял у заставленного пивными стаканами столика с грузным немолодым мужчиной, одетым в свитер «Магнитки».