При этом в моем присутствии Даниэль всегда очень хорошо, даже подчеркнуто хорошо, отзывается о русских. «Мать Россия!» — восклицает он, и рассказывает в миллионный раз, что большинство цюрихских евреев, включая его бабушку и дедушку, прибыли из Российской империи, конечно, они сделали это не от хорошей жизни — «Там были эти ужасные казаки!», то есть Россия была суровой матерью, но все равно — матерью. Красноречивый факт: двум своим детям Даниэль дал русские имена.
Даниэль встретил нас с Аркашей в своем рабочем наряде — в нарукавниках и с лупой на лбу. Ростом он был Аркаше по грудь.
Я представил их друг другу.
— Как-как? — переспросил Аркаша. — Херр Шапиро? Ну, ну, — он осклабился.
Даниэль слегка нахмурился, молча взял часы и взгромоздился на свою «кафедру», как он называл рабочее место — высокий стол, заваленный инструментами.
— Нужно будет немного подождать, — сказал я Аркаше.
— А что, кофе в этой жидовской лавочке не предлагают? — громогласно поинтересовался Аркаша.
— Полегче! — процедил я, — Даниэль немного понимает по-русски.
— А что я сказал? — удивился Аркаша. — «Жидовский» — это же не ругательство. По-чешски, например, жид — это и есть еврей. Вся Прага исписана — «жид, жиды»… Это я по-чешски сказал — «жидовская лавочка». — Похоже, Аркаша опять принялся острить. — Так что с кофе-то? Херр Шапиро!
Даниэль поднял голову от часов и указал мне взглядом на кофейную машину в углу.
— Сейчас будет кофе, — сказал я. — Вам с сахаром?
— О! Тут еще и сахар насыпают! Мне пять ложек! Смотри-ка, хозяин испугался. Шучу! — веселился Аркадий.
Даниэль вышел с часами из-за «кафедры».
— К сожалению, я ничем не могу помочь, — сказал он. — Требуется сложный ремонт. Вам лучше обратиться в сервис «Улисс Нардан».
— Он что, обиделся? — удивился Аркаша. — Ты что, обиделся, земеля?
— Сложный ремонт, — Даниэль с непроницаемым лицом вручил часы обратно. — Я ничем не могу вам помочь.
— Что за город мутный, этот Цюрих! — сокрушался Аркаша, выйдя на улицу. — Люди мутные. Шапиро какой-то. Слышь, — сказал он мне, — а что тут еще посмотреть-то?
— Витражи Шагала, — ответил я. — Очень рекомендую. Сейчас налево, потом прямо до Парадеплац, и направо. Собор Фраумюнстер, не промахнетесь. Приятного просмотра! — я развернулся и пошел в сторону Энге, хотя мне тоже нужно было на Парадеплац.
«Шапиро обиделся, — подумал я. — Моей вины в этом нет, хотя, пожалуй, что и есть. Смотреть должен, кого приводишь. Нужно позвонить и извиниться, а еще лучше зайти».
Вечером, после всех своих дел, я снова оказался в мастерской Даниэля. Он не стал дослушивать мои витиеватые извинения, хотя, думаю, ждал их:
— Пустяки, Владимир! Не стоит извиняться. Еще один антисемит, среди русских их тоже много.
— Мы пока еще только учимся быть европейцами, — сказал я, надеясь, что это прозвучит как оправдание.
Шапиро поморщился:
— Европейцы! Тоже мне, образец для подражания! Гитлер что, был африканцем? Кто придумал газовые камеры? Может, австралийские аборигены? Я тебе могу показать по пунктам, на раз-два-три, как «либерте, эгалите, фратерните» превратилось в «Дойчланд юбер аллес». И не могло не превратиться! А! — с досадой махнул он рукой. — Что тут говорить! Хочешь кофе? Сделай и мне, я пока закончу тут кое-что.
Я принес чашку кофе Даниэлю на «кафедру» и устроился рядом.
Я знал, как поднять Даниэлю настроение. Нужно задать всего один вопрос: «Как идет подготовка к БазельУорлду?».
БазельУорлд — самая большая в мире выставка часов и ювелирных изделий. Эти два слова — бальзам для исстрадавшейся души Даниэля. Я наблюдал его в Базеле в течение выставочной недели — он совершенно преображался: в элегантном костюме, в бабочке, сияющий, искрометный, вдохновенный, казалось даже, он в росте прибавлял сантиметров десять. Он царственно привечал журналистов и часовых энтузиастов со всего мира, демонстрировал им новые модели, давал интервью, держался на равных с боссами самых знаменитых марок. Даниэль Шапиро! Владелец часового бренда «Роже де Барбюс»! Бессменный участник БазельУорлда на протяжении двадцати лет. Добро пожаловать на его стенд в Первом зале! Именно в Первом, том самом, где выставляются гиганты часового мира — Ролекс, Патек Филипп, Бланпа, Омега… и в их компании — «Роже де Барбюс». Двадцать лет назад, когда БазельУорлд еще не был такой знаменитой и дорогой выставкой, да еще в разгар очередного экономического кризиса, Даниэль ухитрился подписать многолетний договор об аренде стенда в Первом зале. Тогда и представить себе было нельзя, насколько это удачная сделка. За двадцать последующих лет БазельУорлд расцвел пышным цветом, залов там уже добрый десяток, не считая уличных павильонов. За место в Первом зале, самом престижном, бьются марки с мировым именем, даже на крохотный стенд Даниэля в углу есть уйма претендентов. Каждый год ему предлагают переехать, сулят большие выгоды, но Даниэль не сдается, для него на БазельУорлде существует только Первый зал.