Внутри за кассой стоял тип несвежего вида, в витрине рядом с кофейным автоматом томилась такая же несвежая выпечка. За пластиковым столиком расположилась компания из трех человек, еще один столик был свободен. Едва мы вошли, разговор за столиком прервался, и вся троица принялась нас разглядывать. Видно, поздние посетители в этом заведении были редкостью. Комин бодро пожелал всем доброго вечера, за что удостоился едва заметного кивка кассира.
— Кофе? — Комин указал на автомат. Кассир безразлично пожал плечами — мол, делайте, что хотите.
Пока из автомата тонкой струйкой вытекал кофе, невкусный даже на вид, за нашими спинами возобновился разговор. Можно было догадаться, что говорят о нас, кто мы такие и откуда свалились.
— Что за язык? — спросил меня Комин, прислушиваясь.
— Какой-то из балканских, — негромко предположил я.
Мы купили по круаcсану, лишь для того, чтобы не оставлять кассира без выручки, и уселись за столик. Комин сделал глоток и довольно крякнул. Он излучал приветливость и щенячью жизнерадостность, как турист из Огайо. Я сел лицом к выходу и мог наблюдать все, что происходило в павильоне, в отражении на стекле. Троица была одета в черные кожаные куртки, золотые цепи на шеях, перстни на пальцах — балканский гангстерский шик. Самое разумное было поскорее уносить отсюда ноги. Вместо этого Комин повернулся к соседнему столику и произнес с идиотской улыбкой:
— Извините, вы говорите по-английски?
«Гангстеры» прервали беседу, но не торопились отвечать. Сначала они посмотрели на Комина, потом на меня, потом с усмешками, которые вызвали у меня нехорошие предчувствия, переглянулись.
— Немного, — произнес один из них, самый старший, с красивой сединой во вьющихся смоляных волосах.
— Прекрасно! — обрадовался Комин. — Мы с другом первый раз в этих краях. Очень красиво! Скажите, этой зимой здесь вообще не было снега?
Седой отрицательно качнул головой.
— Кстати, я — Александр, а он — Владимир, — представил нас Комин.
— Владимир? — переспросил седой, глядя на меня. — Русские? — он сказал это по-русски.
— Мы — русские! И вы по-русски говорите?! Здорово! Вы ведь из Югославии? — блеснул проницательностью Комин. — Русские и югославы — братья.
Седой заметно помрачнел, переглянулся со своими приятелями и произнес отчетливо:
— Мы из Косово.
— Так я и говорю! — не унимался Комин. — Косово — это же бывшая Югославия! — Я сильно пнул его под столом, он встрепенулся. — Разве нет? Да неважно, — легко переключился он. — Все люди — братья! Русские, американцы, сербы, хорваты…
При упоминании сербов седой хищно прищурил глаза и заиграл желваками. Мне стало нехорошо, в груди защемило, в висках застучало, я оценил расстояние от выхода до нашей машины и еще больше расстроился.
— Что тебе надо? — зловеще произнес седой.
— Ничего не надо! — Комин невинно улыбнулся и развел руками. — Просто пьем кофе, разговариваем. Small talk, как говорят англичане.
Я толкнул Комина под столом и кивнул на выход. Он помотал головой в ответ — подожди!
— Понимаете, мы только что встречались с одним человеком, он хороший человек, но он поддерживает Народную партию. Вы ведь знаете Народную партию?
— Не понимаю по-русски, — седой опять переключился на английский.
— Окей, — Комин тоже перешел на английский. — Швейцарская Народная партия, ну, вы знаете… Они здорово перегибают палку. Черные овцы, белые овцы. Это глупо! Мы тоже эмигранты. Мой друг живет здесь уже… Сколько ты здесь живешь? — обратился он ко мне.
— Прекрати! — прошипел я.
— Сколько? — не отставал Комин. — Пять лет? Семь?
— Четыре.
— Четыре года! — воскликнул Комин. — И посмотрите на него! Этот нездоровый вид, эти грустные глаза. Похож он на человека, который нашел свое счастье в Швейцарии? Я тоже скитаюсь по свету уже много-много лет. Дома нет, семьи нет. Зато я понял одну вещь! И я ее вам сейчас скажу. Земли обетованной не существует. Ее просто нет! Ни в Швейцарии, ни в Израиле, ни в России, ни в Америке. Нигде! И знаете, это даже Моисей понимал. Тот самый, из Ветхого завета. Он водил свой народ сорок лет по Синайской пустыне, чтобы они тоже это поняли. Он был косноязычный, так в Библии сказано, не мог по-другому объяснить. И люди все поняли неправильно. Поэтому Моисей не стал переходить Иордан. Исчерпал аргументы. Сказал, раз до вас не доходит, тогда, пожалуйста, без меня, лег на землю и умер от огорчения.
За соседним столиком начали шептаться. Седой, которому, должно быть, не хватало знаний английского, наклонился к соседу, тот пересказал ему историю про Моисея. Седому она не понравилась, он сдвинул брови и недобро уставился на Комина.