Еще больше она расстроилась, когда увидела, что пригород, где жил Ханс-Ули, населен по преимуществу стариками. Старики ездят на велосипедах, занимаются оздоровительной ходьбой со специальными палками вроде лыжных и даже посещают тренажерные залы. Сам Ханс-Ули три раза в неделю ездил в тренажерный зал, собственно, он писал об этом Валентине в одном из писем, но она не поверила, подумала, что он просто хорохорится перед молодой невестой. Так же как она не поверила, что фотография крепкого бодрого мужчины в годах, которую Ханс-Ули приложил к своему первому письму, — это его подлинная фотография. Она-то подумала, что это и есть тот самый «фотошоп», который превращает ее невзрачных поселковых подруг в первоклассный товар на международном рынке невест. Никакого «фотошопа», Ханс-Ули и вправду был в прекрасной спортивной форме.
Что своеобразно подтверждалось в семейной жизни. Время от времени он Валентину бил. Впрочем, сама Валюша в этом большой беды не видела, вот что ее действительно задевало, так это то, что он заставлял ее мыть стаканчики из-под йогурта, прежде чем выбросить их в мусорное ведро. Он специально проверял мусорку, и если обнаруживал там невымытый стаканчик — устраивал грандиозный скандал. Еще Ханс-Ули велел Валентине покупать продукты только в супермаркете «Альди» — самом дешевом, не только продукты, даже нижнее белье у нее тоже было из «Альди». На черном «порше» Валентина прокатилась всего раза три, Ханс-Ули возил ее показывать родственникам. Роскошная жизнь, которую себе нафантазировала Валентина, никак не начиналась. Все свое время она делила между домом, «Альди» и курсами немецкого языка. Скоро стало понятно, что единственное, что она может получить от этого брака — швейцарский паспорт. Поэтому, как только красная книжечка оказалась в ее руках, она подала на развод. Ханс-Ули не стал перечить, он так и не смог понять, как могут ходить по земле люди, которые не моют стаканчики из-под йогурта. Денег он Валентине не дал совсем, ни копейки. В суд она идти побоялась, поскольку неизвестно, как местные судьи отреагируют на немытые стаканчики, может, ее еще и признают виновной.
А тут случилась еще одна неприятность. У Валентины был сын от первого брака — Павлик. Типичная белгородская история: чтоб не отстать от подруг, выскочила замуж в восемнадцать лет, сразу родила ребенка и вскорости развелась. О Павлике она Ханс-Ули честно предупредила, не в самом начале переписки, некоторое время спустя, когда он уже плотно сидел на крючке Валиного обаяния. Мальчик в Швейцарию не поедет, останется с бабушкой, заверила Валя. Ханс-Ули реагировал спокойно, с Павликом они познакомились на свадьбе, пожали руки, и больше о существовании друг друга не вспоминали. К моменту Валиного развода Павлику исполнилось четырнадцать, проблемный возраст. Бабушка по телефону сообщила, что не может больше с ним справляться, он связался с какой-то компанией, дома не ночует, его уже два раза забирали в милицию, и участковый обещает его «закрыть». Пришлось Валентине забрать парня к себе, благо к тому времени она уже нашла себе работу. Правда, по неопытности ее угораздило устроиться официанткой в кафе, где хозяином был турок. Поторопилась. Ей бы сначала выяснить, почему это к туркам так просто устроиться. Кафе было открыто до последнего посетителя, последними посетителями всегда были друзья хозяина, которые сидели до двух-трех часов ночи, дулись в карты, смотрели телевизор и заказывали кофе и воду. Вместо чаевых официантке полагались скабрезные шуточки. Хозяин нещадно вычитал деньги из без того нищенской зарплаты за битую посуду и пропавшие ножи-вилки. Когда Валентина попробовала возмутиться, он заорал, что она хочет его разорить, схватил за горло и принялся душить. Душил умело, без следов. Валентина испугалась.
Швейцарская жизнь не задалась, вокруг было полно богатых мужчин, она чувствовала на себе их вожделеющие взгляды, но дальше турецких похабных шуток дело не шло, значит, что-то она делала не так. Чтобы прийти в себя и собраться с мыслями, Валентина зарегистрировалась в бюро по трудоустройству, где мы с ней и познакомились. На курсы она ходила всего три дня, за которые успела рассказать о своих приключениях, а потом устроилась официанткой недалеко от центрального вокзала, но только не со стороны Банхофштрассе с бутиками и дорогими ресторанами, а со стороны Фалконштрассе, где на каждом углу шепотом предлагают гашиш. Эта тяга Валентины к злачным местам так и осталась для меня загадкой — с ее внешностью она без труда могла найти себе работу по другую, «правильную» сторону от вокзала. То ли у нее еще с родины осталось убеждение, что деньги на женщин могут тратить только криминальные элементы, то ли все добропорядочные швейцарские граждане ассоциировались у нее с Хансом-Ули. Контакта мы с ней не потеряли, время от времени я заходил в этот бар в ее смену, чтобы выпить пива и устроить праздник для глаз, любуясь ее красотой и стараясь по возможности пропускать мимо ушей неистребимое «шо». Поскольку мы познакомились в скорбных интерьерах социального центра, я для нее навсегда выпал из пищевой цепочки, не считался «мужчиной с деньгами», и у нас завязались легкие приятельские отношения. Почти бескорыстные. Мои акции слегка повысились, когда я как-то раз пришел в бар с Толиком из Банка Ротшильда. Внешность Валентины произвела на Толика предсказуемый убойный эффект. У них получился даже короткий романчик. Короткий, потому что, как мне потом объяснила Валентина, чтобы крутить любовь с пьющим человеком, ей совсем необязательно было уезжать так далеко от дома, ведь по разведанным запасам пьющих мужчин Белгородская область уверенно занимает одно из первых мест в мире.