С весны 1745 года начались приготовления к свадьбе. Молодые стали чаще встречаться, мило беседовать о пустяках. Внешняя любезность, однако, не мешала росту внутренней неприязни. Екатерина писала: «Вообще ничьи умы никогда нe были так мало схожи, как наши. Не было никакого сходства также у нас во вкусах, в нашем образе мыслей и в нашем мировоззрении, так что мы никогда ни в чем не сходились; разве только иногда я соглашалась с ним из снисходительности, чтобы ему не прекословить». Но это нисколько не могло расстроить свадьбу, как и все остальное, во что уверовала юная княгиня. В сознании Екатерины начал складываться четкий жизненный план, который она последовательно осуществляла, не останавливаясь и не пасуя перед трудностями.
Свадьба состоялась в Петербурге 21 августа. Их обвенчал епископ Новгородский в церкви Казанской Божьей матери. Торжества по этому случаю продолжались десять дней. Правда, вскоре под сводами дворца неожиданно стали витать слухи, что Екатерина неравнодушна к некоторым красавцам, среди которых был и камердшеф великого князя Андрей Чернышев. Впрочем, дело, которое не стоит и выеденного яйца. Сие решалось просто. Андрея Чернышева немного «потрясли» в Тайной канцелярии, а затем вместе с двумя двоюродными братьями направили в Оренбург. Вскоре императрица перестала получать необходимые ей сведения о поведении молодых, особенно Екатерины. Симпатии? Это тем более тревожно и недопустимо. Шахматная доска явно застоялась. Пора переставлять фигуры. Елизавета сделала это неожиданно. Состав так называемого «малого двора» был несколько изменен. Сделан и «ход конем». Императрица назначила свою даму Чоглокову обер-гофмейстериной при Екатерине. «Чоглокова, — замечает Екатерина, — слыла за самую злую и капризную женщину при дворе». Но зато Елизавета могла смело положиться на нее. Чоглокова, вечно беременная женщина, обладала «тонким нюхом» и верно служила Елизавете Петровне. Этот «сюрприз» стал ударом для Екатерины. Впрочем, к этому времени она накопила некоторый опыт в извлечении выгоды из общения с врагами. Чоглокова представляла в этом смысле определенный интерес. Она «знала всю скандальную хронику всех семей Российского дома, начиная от Петра Великого и даже раньше», Для Екатерины это важно: «От нее-то я и узнала связь всех семейств между собою, их родство до второго или третьего поколения, множество анекдотов, которыми не мешает иногда воспользоваться при случае тому, кто сумеет извлечь из этого себе выгоду».
Екатерина признавалась: «Надежда или перспектива не небеснаго венца, конечно, но земной короны, поддерживала мой ум и бодрость».
И еще одно признание: «…говоря по правде, я ничем не пренебрегала, чтобы достичь цели».
Такова была обстановка при русском дворе в то время, когда подрастал юный Василий Баженов.
ЭПИЗОДЫ
Москва медленно, но упорно избавлялась от последствий пожара. Все меньше оставалось обгоревших домов-скелетов, полуразвалившихся деревянных построек. Ремонтировались и строились заново церкви, деревянные особняки, казенные помещения. Большие работы велись в Кремле. Бартоломео Растрелли — итальянец, приехавший в Россию подростком и полюбивший традиции русского зодчества, сооружал по указанию Елизаветы Петровны кремлевский Зимний дворец. Для этого потребовалось разобрать несколько древних дворцовых палат. Другой видный архитектор, Евлашев, строил колокольню Донского монастыря. Этот русский зодчий заведовал постройками дворцового ведомства.
…Лето стояло жаркое — московская знать спешила в загородные леса, в тенистые усадьбы, к прохладе рек. А жизнь в Москве шла своим чередом. Лениво причаливали ладьи, груженные рыбой и овощами. Близ Кремля шумели торговцы, судачили меж собой старухи и калеки-нищие.
Василий бродил вдоль торговых рядов. Зачем его послал отец, он забыл. Мальчик отличался рассеянностью. Это давно заметил Иван Федорович и бранил его за ротозейство. Но нынешнее проявление рассеянности было своего рода внутренней сосредоточенностью. На сей раз его внимание привлекли картинки на фронтисписах латинских книг.
К прилавку подошел высокий господин. Его одежда украшена замысловатыми узорами с золотой отделкой. Василий не смог удержаться от соблазна дотронуться пальцем до узоров.
— Тебе чего? — пробасил хозяин кафтана.
— Я так, — отдергивая руку, сказал Василий.