Пролив сто потов, донесли они тяжелый капкан до туши лося.
— Протри салом зубья, пружины, пробой, скобу, цепь и портно, — распорядился Нифон закуривая.
Василек с радостью принялся за дело. Пока он протирал заржавевший капкан, Нифон, накурившись, обгородил лосиную тушу забором, оставив лишь небольшой вход. В него и поставили капкан, замаскировав его мхом, и пошли за оленями.
— Дядя Нифон, а что если собаки попадут вместо медведя? Голодные ночью пойдут мясо есть и попадут.
— Дак они ж не дуры, видели мы капкан ставили.
— А Яшкины собаки не видели, — не унимался Василек.
— Попадут — дак пристрелим, разговору-то куча.
И в эту ночь Василек долго не сомкнул глаз: все ждал — вот-вот заревет попавший в капкан медведь. В лесу стояла тишина.
— Что, Вашка, глаза крашные? Ночь не шпал? — посмеивался над ним утром Яшка. — Иди, мишка в капкане шидит, тебя дожидаетша.
Нифон с Васильком, пересчитав, выпустили стадо и пошли к лосю. И диву дались: до чего смышленый зверь оказался. В проход, где стоял капкан, не пошел, а разобрал забор и проник в ограждение сзади. Тяжелую голову лося медведь бросил в капкан, он и захлопнулся. А самой жирной и мягкой задней частью лося зверь полакомился.
Нифон побагровел от злости.
— Не поймать нам его, Васька: слишком мудрый и хитрый этот топтыгин. Если б ему вместо когтя палец, так он и стрелять бы стал. Зря валандаемся.
— Дядя Нифон, ну еще разок капкан насторожим! — взмолился Василек. — Я все сделаю, помоги пружины сжать.
— Насторожить можно, но пустое это занятие. Зверь понял, что мы замышляем.
Однако Нифон, все же заделав отверстие, разобранное в заборе медведем, укрепил его кольями. А в оставленный проход они с Васильком прикатили толстый лиственничный чурбак. И Василек обухом топора забил в него пробой от цепи с капканом и, набрав в подол рубахи на стороне ягеля, замаскировал им капкан и следы.
Этот день прошел без происшествий.
А когда олени потянулись на ночь в чум, пастухи вновь заговорили с парнишкой о своем — съездить в деревню.
— Из тебя, Вашка, получитша хороший, шмелый паштух. В лешу лучше мужиков разбираешьша, — польстил ему Яшка.
— Собаки тебе помогут, — заверил его Нифон. — Постарайся только поладить с ними.
И Василек вечером не раз выбегал из чума, вынося собакам кости и куски жареного мяса. Тайгу он уже смело трепал за загривок. И другие собаки признали, не рычали на него, а как хозяину уступали дорогу. А как он боялся их вначале! Казалось, в любой момент нападут на него всей сворой.
«А волки где они? Ими и не пахнет. Следов их даже не видели, — успокаивал себя парнишка. — Про них больше выдумывают пастухи, одурачивая председателя».
Ночь прошла тихо: топтыгин не давал о себе знать. Утром, выполняя свою обычную обязанность принести воды, Василек отправился к ручью. Возвращаясь обратно, он увидел, что в ограде мечутся два крупных оленя. Все олени стоят спокойно, а эти носятся вдоль изгороди, отыскивая выход.
Василек сказал об этом пастухам.
— «Дикари»! — разом воскликнули они, схватив ружья, раздетые выскочили из чума.
Почти одновременно прогремели два выстрела. Василек, ничего не понимая, тоже выбежал с ружьем.
— Опоздал, охотник, — захохотали пастухи, показывая на убитых оленей. — Бросай ружье и неси скорей ведро.
Перелив воду в чайник и кастрюлю, Василек принес ведро и подал его Нифону. Тот наклонился над убитым оленем и перерезал ему ножом глотку. В подставленное ведро хлынула кровь.
Это же он проделал и с другим оленем. Крови налилось больше чем пол ведра,
Вернувшись в чум, пастухи устроились на корточках и примялись, черпая алюминиевыми кружками, пить парящую красную, вязкую жидкость.
— Кровь жирная, ешти не надо. Пей, Вашка, — предложил Яшка.
— Кровь не пьешь, мерзнуть будешь, болеть будешь, поддержал его Нифон.
И Василек решил попробовать. Он смело глотнул соленую, теплую жидкость, но уже через минуту выбежал из чума, и его стошнило.
Пастухи беззлобно посмеялись над ним. А затем засобирались в дорогу.
— Оставляем тебе в помощники Тайгу, Шалого и Серого. Всех бы оставили, но остальные убегут от тебя следом за нами. Тайга — сука молодая, будет тебя слушать. А кобелей пинай, подчиняться будут. Ворон самый умный, но он не останется. Если топтыгин в капкан попадется и будет реветь, стреляй в отверстие, не выходя из чума, а сам к нему не суйся, — поучал Василька Нифон. — Больно хитрый он, притворится мертвым, а как ближе подойдешь — злость и ярость у него вспыхнут мгновенно. Пусть лучше сутки-двое посидит, а там приедем и одним выстрелом тебе шкуру медведя добудем. Только навряд ли это случится. Он занят сейчас: берлогу к зиме готовит и не подходит ни к чуму, ни к туше лося. И еще, увидишь «дикарей» стреляй. Иначе уведут за собой полстада. Придешь к толстой сосне у ручейка и сиди с собаками — олени сами к тебе подойдут. Повернешь стадо и гони в чум. А завтра выпустишь оленей в западные ворота и перехватишь на другом бору. Если не всех в ограду загонишь, ничего. Из лесу никуда не денутся. Через день-другой вернемся из деревни — всех соберем.