— А ну его к лешему, пусть жена учит, не все мне одному воспитанием заниматься. Да и не один мой от рук отбивается. Их вон цельный взвод удрал, — оправдывался перед женщинами Петраш.
А Егор Ефремович ударился в рассуждения:
— Не те ноне времена, чтоб мальцов забижать. Что толку, если раньше нас за все драли. Много лет прошло, а вот помню, сидим мы зимой голодные на печи. А отец с нами разговаривает:
«Терпите, робята, скоро весна придет. Как очистится река ото льда — заживем. Я вас, всю ораву, по берегу расставлю и по уде каждому дам. Наловим рыбы — наедимся досыта. А остальное продадим. И на деньги купим маленького барашка кучерявого. Он лето на травке погуляет, а к зиме, когда он станет крупным и жирным, мы его забьем. Мясо съедим, из шкуры тулуп сошьем — всем по очереди носить, а из шерсти Ваньке валенки скатаем». «Я буду валенки беречь, — говорит Ванька, наш младший брат. — Как на улочке побегаю, так валенки сушить на печку поставлю».
«Правильно», — поддерживает отец.
Не выдержал я и говорю: «А я катанки у Ваньки с печки стащу и тоже пойду на горушку кататься». — «Ах ты вор, Егорша! — вскричал отец. — Ты решил украсть у младшего брата валенки. Я покажу тебе, как воровать».
Он схватил ремень и на глазах всей семьи выдрал меня, приговаривая: «Не воруй, не воруй, не воруй у Ваньки валенки…».
Все засмеялись, даже Петраш.
— Что-то долго нет Василия, — забеспокоилась вдруг Ефросинья Сергеевна. — Неужели он так долго моется?
Но в бане мальчишки не оказалось. Не было его и дома. В избе лишь валялись наспех брошенные валенки с калошами и прожженная, и порванная медведем телогрейка. «Неужели сбежал, чтоб не ехать в Тулу?» — разволновалась Ефросинья Сергеевна. Баржа должна вот-вот подойти к деревне, а где парнишка, неизвестно.
И тут же со стороны кладбища донесся выстрел и лай собаки. Кинулись туда всей компанией, за исключением Маланьи. И у всех в голове одно — что наделал мальчишка?..
Но подбежав к кладбищу, увидели Василька невредимым в кругу ватаги школьников.
— Плотней прижимай приклад к плечу и правый глаз не закрывай, когда целишься. А главное, плавно нажимай на спусковой крючок — обучал Василек своего друга Аркадия Лешукова обращению с ружьем.
— Так вот вы, лодыри, где! Почему из школы с занятий удрали? — заорал громовым голосом Петраш, прибежавший первым.
— Мы не лодыри. Семнадцать километров с Вожгоры пешкам шли, чтобы с Васильком проститься, — смело выступила вперед зардевшаяся девочка с косичками. — Нас директор школы Николай Афанасьевич Галев и завуч Владимир Иванович Попов на два урока раньше отпустили.
— Правильно, правильно, — загалдели ребята.
— А бумажка где? — наступал на них Петраш.
— И справка есть! — девочка протянула ему листок из школьной тетради, на котором ровным, красивым почерком было написано: «В виде исключения всем лебским ученикам пятого-седьмого классов разрешаю проводить школьного друга Аншукова Василия и передать ему табель успеваемости. Директор школы Н. Галев».
— Филька! — позвал Петраш спрятавшегося за елкой сына. — Иди к ребятам, бить не буду.
А Ефросинья Сергеевна все не могла успокоиться.
— Да разве можно детям с ружьями ходить?
— А как же мы будем на охоту без ружей ходить? — возразили ей ребята.
— Так ведь ты, Василек, с ружьем из дому не на охоту пошел, — вмешалась в перепалку Жанна Айвазовна. — Выстрел так перепугал твою тетю да и меня тоже…
— Это я на прощание с мамкой, таткой и Зиной выстрелил. А раз уезжаю, то ружье подарил другу Аркадию, а Шарика — другу Анатолию. Ребята будут на охоту ходить и меня вспоминать.
— Как так подарил? — возмутилась Ефросинья Сергеевна.
— А так, тетя Фрося, подарил друзьям — и все.
— Во-первых, не тетя Фрося, а Ефросиния Сергеевна, — она даже сделалась пунцовой. — А, во-вторых, ружье и собаку можно продать мужчинам. Вот хоть Петраш мог бы купить их по сходной цене.
Но Василек был полон решимости.
— Дружба, тетя Ефросинья Сергеевна, дороже денег, — как отрезал он и пошел в деревню во главе ватаги школьников.
Наблюдавший столкновение между теткой и племянником Егор Ефремович, кашлянув в кулак, смущенно заговорил.
— Нехорошо получилось, елки-палки. Посмотри, Ефросинья Сергеевна, возле чьих могил мы стоим… Ребята на них свежие еловые веточки положили. И они будут ухаживать за ними, когда Василька здесь не будет. А ведь тут его отец, сестра и мать лежат. Твоя двоюродная сестра, между прочим… Ну скажи, разве мог Василек уехать, не попрощавшись с ними?