Выбрать главу

Азулея, выслушав Релкина, просмотрела книгу заклинаний и справочник и сказала, что у нее нет ничего по отращиванию драконьих хвостов. Есть, правда, хорошая мазь, вылечивающая от оспы, и тонизирующее питье для раненых драконов из корней мандрагоры, но для отрубленного хвоста эти средства не слишком подходят.

И все-таки у нее нашлись одно заклинание и рецепт мази, отращивающей новые ветви на дереве, что она и предложила опробовать на Базиле за шесть дукатов Марнери.

Релкин сказал, что подумает. Он вышел из лавки и побрел вдоль улицы Больной Утки, останавливаясь поглазеть на витрины. Здания здесь были все старые, деревянные, стены покрыты штукатуркой, крыши из дранки и черного шифера. Стены разбухли и покоробились, и выглядело это почти естественно.

Многие лавки были очень древними, теперешние владельцы держали их десятками лет.

Шесть дукатов! У него и два-то наберется с трудом, а ведь им с Базом еще нужно чем-то питаться. У База пока проблем с едой не было, но он быстро сдавал, пробавляясь одним овсом для лошадей, входившим в бесплатный рацион Драконьего дома.

На улице Старой Карги Релкин задержался, чтобы проведать старика Ротеркари, деревенского брухо, который держал чуть ли не миллион лекарств и настоек из трав в пузырьках и тюбиках, заваливших его тесную лавку.

Ротеркари был огромного роста седовласый мужчина с румяными щеками и большим красным носом. В ответ на просьбу Релкина он разразился хохотом и начал рыться где-то в задней комнате, потом вынес небольшой флакон, содержащий микроскопическое количество некоей вязкой жидкости красного цвета.

- Вот что сработает! - сказал он. - Кровь кунфшонского бычьего нетопыря, девятикратно доведенная до кипения под концентрированным лунным светом. Цена десять дукатов.

У Релкина отвисла челюсть.

- Но что она делает?

- Делает? Ну, отращивает вновь разные причиндалы, конечности там, половые органы, все такое. Говорят, очень популярна среди кунфшонских кастратов, хотя правда это или нет, наверняка не скажу. Но я уже несколько раз продавал ее здешним горемыкам. Просто намажь ею обрубок, и в считанные дни отрастет плоть.

Чудодейственное средство, поэтому и дорогое.

Но десять серебряных монет были непомерно огромной суммой.

Релкин отправился назад, к Драконьему дому, в задумчивости почесывая подбородок.

В турнирной таблице он обнаружил приписку. В знак протеста против ничьи в поединке с Базилом из Куоша Смилгакс добился проведения повторного матча в первом сражении.

Повторный матч разрешили. Базилу придется вновь сразиться со Смилгаксом утром в день финальных соревнований.

Это сводило на нет благородную попытку Вастрокса предоставить дракону из Куоша мгновение славы, выставив его на ринг перед огромной аудиторией в последний день, даже с бездействующим хвостом.

Но этой возможностью воспользуется Смилгакс. Поведение Смилгакса было оскорбительным, но очевидно, темно-зеленого не волновало общее мнение.

Единственное, что имело значение, - вступление в легион, даже если при этом он переступит через свою честь и куошитского кожистоспинника.

Релкин побрел по коридору в лазарет и взял свежие мази для растирания, дезинфицирующие средства и лекарства для отращивания когтей. Затем он прошел к конюшням и их временному пристанищу - стойлу со стертым каменным полом, оштукатуренным потолком и плотным занавесом вместо двери на входе. Там были маленькая пузатая печурка, койка для драконопаса и для дракона - большие дубовые нары из бруса, установленные в глубине стойла.

Базил сидел на нарах, пытаясь маленьким ножичком подпилить поврежденный коготь. Релкин содрогнулся при виде повязок и ссадин на голове и плечах дракона. Смилгакс своей булавой учинил что-то страшное в попытке извлечь выгоду из подлого удара мечом.

- Дай мне. - сказал Релкин, забирая маникюрный нож из огромной драконьей лапы. Казалось, Баз этого даже и не заметил. Релкин чувствовал глубокую драконью печаль, охватившую его гигантского подопечного. Глаза База, большие желто-черные блюдца, казались мутными и темными и были устремлены в пустоту.

- Ты здорово дрался. Баз, и еще будешь драться. Мы не позволим этой твари победить нас. Глаза дракона мигнули и прояснились.

- Чушь! Ну о чем ты говоришь? У меня нет хвоста, как же я буду драться?

Теперь меня не возьмут в легион. Напрасный труд.

- У меня есть план.

- Да неужели? Что ж, придержи свои планы, глупый мальчишка! К середине зимы мы будем в Куоше. Боронить, таскать тяжести, сбивать лед со склонов! Вот это жизнь!

Релкин заметил все пять классических признаков "сумрачного" дракона.

- Ну-ка повернись. Я должен подобраться к порезам у тебя на спине.

- Ой-ей, опять иголки и колючки. Вот это настоящая жизнь, разве нет?

Превратиться в крошево на арене, а ночью натереться твоей мастикой!

Но несмотря на жалобы, Базил все-таки развернулся и подставил Релкину свою широченную пятифутовую спину с огромными лопатками и толстыми дугами мышц, сходящимися к позвоночнику.

Релкин обмакнул в мазь швабру и начал дезинфицировать раны.

Пока впитывалась мазь, Базил дрожал и ругался на свистящем драконьем наречии, рассыпая древние выражения, к счастью, непереводимые на язык людей.

Релкин решил, что настало время рассказать про план, состряпанный по дороге от лавки старого Ротеркари.

- Днем я был на улице Старой Карги в лавке у Ротеркари.

- Что тебе надо от этого брухо? Ты прекрасно знаешь, такие вещи не поощряются.

- Он предложил мне немного крови кунфшонского нетопыря. За десять серебреников.

- Что? У нас на двоих и пары не наберется.

- Знаю, знаю, но, я думаю, есть другие способы их раздобыть.

- Ты предлагаешь пойти на какое-нибудь преступление? Подумай-ка, парень.

Это ведь Марнери, ведьмы раскроют дело в два счета. И тебе несдобровать.

Баз съежился, когда швабра подобралась к зараженной ране. Пока Релкин ее промакивал, дракон несколько секунд громко шипел, потом перешел на человеческую речь:

- И потом, что это еще за капля крови кунфшонского нетопыря и, вообще, черт возьми, что такое этот кунфшонский нетопырь? Я даже слова такого выговорить не могу, настолько гнусно звучит.