Другой репортер спросил:
— А все это законно? Привозить все это в… чье это? Кого-нибудь посадили в тюрьму? Разве это не свидетельствует…
— Экстраординарные времена требуют таких же экстраординарных мер, — ответил кардинал. — Хочу напомнить вам о встрече глав карибских государств прошлой осенью…
У края толпы со скрежетом остановился старый коричневый седан. На нем вполне могла красоваться надпись «Правительство США», сделанная яркой розовой краской на двери водителя. Из машины вышел высокий чернокожий человек и подошел к нам.
— Утро доброе.
— Привет, Энди, — сдержанно ответил я.
— Это уже становится традицией, а? — сказал чернокожий, указывая на властную фигуру перед микрофонами.
— Хороший человек, — сдержанно ответил я. Энди кивнул в сторону высокого худого мужчины, стоявшего рядом с ним. — Это Силван Уилсон из Вашингтона.
По словам Энди, эту шишку прислали, чтобы тот взял на себя руководство.
— Силван, это капитан Пол Лоренцо, Майами, отдел убийств. Пол и кардинал — старые знакомые.
— Да, мы это слышали. Приятно познакомиться, Пол.
Улыбка человека из Вашингтона была натянутой, как змеиная кожа. Сразу к делу, очень по-вашингтонски.
— Послушай, дружище, на этот раз мы хотели бы сами присмотреть за этим большим парнем. Прошел слух, ему грозит опасность, и мы решили, что лучше спрятать его где-нибудь, пока он не соберется домой.
— И даже не допросите его, чтобы узнать какими источниками он пользуется, а? — я пытался говорить с улыбкой, но оба мы чувствовали натянутость. — Целая сеть осведомителей благодаря одному католическому священнику. Какая удача! В вашингтонской конторе твое начальство в этом толк знает.
— Да ладно, приятель. Этот парень ходит по краю пропасти. Ему грозит опасность.
— Извини, не продается. Опасность была всегда. И мы всегда с этим справлялись. Справимся и на этот раз. Аминь.
Что еще я мог ответить? В напряженном молчании мы некоторое время наблюдали, как молодой священник передает гипсовую статую высокому кардиналу.
Напряжение разрядил Бенес:
— Рекламная пауза, — усмехнулся он.
Кардинал продемонстрировал статую.
— Это Nuestra Senora de la Montana,[8] ей молятся жители Перу, Эквадора и Колумбии. Ее очень любят. Но, — для большего эффекта он сделал паузу, — она была самым подлым образом осквернена.
Перочинным ножом кардинал проделал дыру в основании статуи. Белый порошок посыпался на газетный лист, который держал священник. Включились камеры.
— Я не скажу, на каком острове была обнаружена эта статуя, но лишь добавлю, что вместе с ней были найдены еще два десятка. Все они уничтожены, — сказал кардинал.
Когда струйка кокаина иссякла, вашингтонец припугнул:
— Боюсь, что об этом вас поставит в известность ваше начальство, капитан.
Мой друг Энди пытался скрыть презрительное выражение.
— У начальства есть мой номер телефона, вашингтонец. Кардинал — наша забота.
Сначала площадку покинули камеры, затем репортеры и следом под усиленной охраной — фургоны DEA. Появились две местные патрульные машины и два-три мотоцикла.
Когда я подошел, кардинал оживленно разговаривал со священниками.
— С возвращением, Рико, — сказал я. Мы обнялись по-латиноамерикански.
Познакомились мы более десяти лет тому назад, в пору, когда я был еще молодым полицейским, которому неожиданно поручили сопровождать фотогеничного и смелого епископа, уже наделавшего шуму на Карибах.
— Это еще почему? — спросил я тогда в участке, наблюдая за бурлившей автомагистралью Майами. Впрочем, я знал ответ. Я был молодой и самоуверенный, совсем зеленый сержант, зато сообразительный и к тому же отличный полицейский с хорошими перспективами.
— Ты ведь говоришь по-испански? — ответил начальник полиции.
— Все говорят.
— Католик?
— Не так чтоб очень.
— Тогда можешь с ним не молиться. Просто следи, чтобы он не попадал в передряги.
— Да тут вечно слоняются какие-нибудь важные шишки. Что в этом парне такого особенного? Он всего лишь епископ.
— Ты, видно, газет не читаешь. Правительства всех карибских стран считают его смутьяном и подстрекателем. Полагаю, они назвали бы его коммунякой, если бы это значило теперь хоть что-нибудь. Лично мне глубоко плевать на то, что он думает о бедности, или социальной справедливости, или правах человека, или цене на рыбу. Но он большой политик и не нравится очень многим, включая психованных «правых» латиноамериканских придурков. И мне все равно, будь он хоть Ганди или Второе пришествие, я просто не хочу, чтобы его грохнули на моей территории. Делай что потребуется.