Оставил гарпий на месте связанными, вновь провел восстановительные процедуры, и понесся к стоянке гномов. Была дилемма между допросом остроухого без тормозов (у него время жизни было крайне ограниченно) и коротконогими сквернословами, но эльф все самое важное уже сообщил, оставались детали, а с бородачами я не успел нормально поработать. Поэтому выбор был очевиден.
В полдень со мной связался Турин, он принял караван, который добрался без потерь и ЧП. Я попросил пару-тройку стражников, чтобы те дождались меня завтра в пятне и помогли с животными, однако получил от ворот поворот.
— Твои трофеи не стоят жизней моих людей, и так рядом с тобой больше двух десятков погибло. Помни, пусть косвенно, но виноват ты! Поэтому либо избавляйся от добычи, либо делай все сам! Это не наши совместные дела. И они не касаются Черноягодья и уж тем паче Империи. Набирай людей…
Не стал злиться или ругаться. Хотя это его обязанность гонять всякую нечисть в окрестностях, впрочем, подозревал, учитывая допрос ин Наороста, а также развивающиеся вокруг и в самом Черноягодье события, что на земли Хаоса и угрозы оттуда для населения лэргу было плевать с высокого Томми. Он решал совершенно другие задачи, гораздо масштабнее.
Следующие два дня ничем особым, кроме борьбы с животными не запомнились. Обычные тренировки, допросы, повсеместный геноцид мертвецов и призраков — не в счет. Как назло, ни одной сильной твари из межмирья не обнаружил, хоть и тщательно искал. Даже возвращался на место, где заметил до этого высшего жнеца. Но понемногу энергия капала, еще пару суток в таком режиме и можно было поднять ятаганы.
Первые сутки — до глубокой ночи сбивал стадо в одно пятно, где захватил караван, пришлось пожертвовать гоблами. Пользы от них не видел, поэтому терять время, выжидая следующего утра, когда сумеречная ночь все ближе и ближе — не стал. С гномами же требовалось разбираться, поэтому их и доставил.
Возиться с братьями меньшими было сложнее на порядок, чем крошить и убивать, если единороги, барсы, тирки довольно лояльно относились ко всем другим представителям ездовых животных, то козлы гномов и кабаны гоблов друг друга ненавидели настолько, что даже кольца и эльфийские способности порой не помогали. Твари норовили кусануть, лягнуть или просто пропороть бок клыками или рогами друг другу, благо что у одних, что у других шкуры и кости были на диво крепкие. На стоянках пришлось повозиться с ними, но, когда выстраивал в походный порядок, учел этот фактор.
В результате чертова дюжина боевых хряков замыкала колонну, которую возглавляло девять грозных рогачей, а в центре находилось восемь тирков, три единорога, и шесть боевых котов, чуть в стороне по обеим сторонам, выполняя роль импровизированных боковых дозоров, важно и вальяжно парили виверны. Над самим караваном их держать — от Эйдена, часто плевались, капая кислотной слюной, которая разъедала даже камни. В целом, летающие ядовитые змеи обладали довольно меланхоличным характером, если в поле их зрения не попадали враги или добыча. Вот тогда их порывы сдерживать приходилось с трудом.
Поклажа — трофейное оружие, доспехи и скарб, вместе с головами в мешках. Два скованных и связанных гнома, путешествовали перекинутыми через седла козлов. Две гарпии с подрезанными крыльями и связанные попарно висели головами вниз (еще одна сдохла по непонятной причине), навьюченные на кабана. Кстати, только они более или менее спокойно воспринимали пернатых гадов, остальные животные, даже флегматичные тирки, норовили проявить агрессию. Так я лишился пары в считанные секунды, нет, не зазевался, даже подумать не мог, как одной твари голову откусил кот-переросток, причем затем ее выплюнул, а второму крылану вышиб мозги единорог, при этом глаза последнего налились кровью, с губ полетела пена, затем он еще долго бил окровавленным копытом.
Хрюндели с такой же любовью относились к гномам, но их успел спасти, барсы, оказалось, тоже не переваривали коротышек, точнее, хотели переварить, лошади выказывали настороженность к сквернословящим разумным. Зато козлы бородачей обожали, даже вести себя стали тише. Мне показалось все дело в родстве душ. И те, и эти обладали крайне поганым характером, густой растительностью и постоянно базлали по делу и нет, а также люто ненавидели окружающий мир.
Среди рогатых пришлось провести разъяснительную работу и не эльфийскими методами — они почти не действовали, зато отправка в нокаут трех особо наглых козлищ сработала на загляденье, проделал это на фоне мурчащих и облизывающихся барсов. Когда псведо-травоядные вставали на подрагивающие ноги, в их глазах плескалось обожание ко мне.