— Это что за цирк?
— Народ собрался, волнуется. Хочет, чтобы ты ответил на его вопросы, — заявил староста и расплылся в наглой улыбке.
— На какие? И вы серьезно решили предоставить мне слово здесь, а не на Малом совете?
— Такова воля Народа! — веско припечатал тот, — А обвиняешься ты в убийстве тридцати одного человека!
И словно по волшебству, а точнее по сигналу из толпы начали раздаваться восклики:
— Мы призываем тебя к ответу, аристо! Перед всеми людьми!
— Перед Народом!
— Отвечай! Почему ты убил наших детей⁈
— Говори!
— Зачем продал участки пришлым?
— Почему у тебя работает столько не наших?
— Убийца…
Откровенных ругательств пока не звучало. А хотелось бы. Но палку крикуны не перегибали.
— Ну, что ты ответишь, глэрд Райс, перед Народом? — это уже новый глава Кречетов вмешался.
Лэрг подобрался, напружинился, от него полетели команды гвардейцам, но совершенно для меня не понятные, типа работаем по плану «Джирг». Происходящее ему явно не нравилось, более того, он не ожидал, что действо будет открытым. Но у меня все было под контролем, даже на самый крайний вариант — резня толпы. Я неторопливо достал книгу из подсумка. Помолчав и вычислив всех заводил, которые распаляли толпу, поднял руку ладонью вверх. Людское море волноваться стало меньше.
— Вы призываете меня к ответу перед Малым советом, а не после… Да… Такого я не ожидал! — большая часть глав глумливо заулыбалась, — Что же. Отвечу, — голос, усиленный амулетом, раскатился над площадью, заставил всех замолчать, замолчал и я, медленно переводя взгляд справа налево, будто пытаясь вычленить и запомнить каждого, отчего зрители начинали ежиться, смотреть куда угодно, но не на сцену. Да, кладбище за плечами на авторитет работало неплохо. А затем заговорил медленно, с интонациями, будто роняя слова, — Вот смотрю я на некоторых из вас, и больно мне делается на сердце. Противно. Муторно. Горестно. Подлое племя! Паскудное! Потому что представляю я, — рыком задавил попытавшийся подняться ропот в толпе, и продолжил почти спокойно, — Что они скажут предкам? Потому что из-за их разрушительных речей уже все вы нарушаете Заветы! — потряс книгой над головой, которую сжимал в левой руке, в правой булаву, — Как вы посмотрите им в глаза⁈ Что скажете в свое оправдание⁈ Все! Вы! — обвел толпу моргенштерном, — Ведь этот день наступит. Этот день придет! Это неизбежно, как смена времен года! Краст из рода Кречетов, что скажешь ты? — «указка» остановилась на подстрекателе, — Чем ты можешь гордиться? — смелый крикун сразу захотел сделаться меньше, спрятаться, одно дело анонимность, а другое когда вот так вытаскиваешь их на свет и показываешь, а еще и могло прилететь от меня, — Ну, говори! Отвечай здесь, перед Народом! Что в штаны наложил? Что ты скажешь предкам⁈ Чем похвастаешься⁈ О каких свершениях заявишь? Наверное, как воровал кур у Толстого Черри⁈ — «так это был ты⁈», использовал память мальчишки, он видел преступника, кстати, не из-за нужды пошедшего на такой шаг, а просто из пакости, — Вот какой ты совершил подвиг! Так говори! Твое слово! Что ответишь ты даже перед Народом? — давил я на одно и тоже, — Здесь! Сейчас! И это даже не перед предками? Расскажи нам о своей подлости! Паскудности! Молчишь, о Великий похититель кур⁈ Язык проглотил⁈ И у тебя хватает смелости выкрикивать ересь, призывая меня к ответу? Меня — Глэрда Райса главу Дома и Рода Сумеречных, Убийцу драконов и Ухореза, Кормчего Мары, полноправного владетеля, чье имя знают боги? Призываешь к ответу вопреки порядку, установленному предками? Заветам? Что скажешь? Зачем ты мутишь Народ? Зачем ты его толкаешь на преступления⁈
Однако у идиота возникли гораздо более явные проблемы, когда в его сторону двинулся здоровяк, который раздвигал толпу, как ледокол льдины. Жира у Толстого Черри не имелось ни грамма, а гора эта была под два метра ростом, статями — лэрг Турин. Этот момент я пусть и рассматривал, но с малой вероятностью. Поэтому пришлось срочно переключаться.
— Черри, Черри, я все объясню! — орал тот.
— А ты куда ты собрался, Иррин из рода Волков? — булава вычленила следующую жертву, пытавшуюся протиснуться подальше от первых рядов, — Что скажешь ты? Ответь. Вот стоит Народ, — обвел всех, — Чем можешь ты похвастаться? Какой подвиг ты совершил за свои почти сорок зим? А, Ужас коз? Блеющий во тьме? Или ты, думаешь, я забыл, как ты отличался тем, что пугал единственное животное одноногого Харма? И радовался, как ребенок, достижению! Эй, Рамс? Постой-постой, недруг! Ты призывал меня к ответу? Что скажешь ты? Или ты Керри? Чем вы сучьи дети прославились⁈ Мрочьи выкормоши! — последнее почти прорычал, оно прозвучало рокотом. Да, авторитет я заработал дикий, учитывая, что на прямые оскорбления никто не отзывался, — А я скажу! Вы смело можете говорить предкам, что послужили орудием в черных руках тех, кто повел Народ к гибели! Вы — лирнийские слизни! И ответите тоже вы! Вы хоть понимаете, что натворили? — патетически воскликнул я, — Именно вы предвестники бед и горестей, которые придут теперь в каждый дом, постучат в каждую дверь, ворвутся в каждую семью! И теперь погребальные костры будут гореть чаще, чем рождаться дети, случаться свадьбы… Это все вы! Вы заставили нарушить Заветы всех здесь собравшихся! — толпа от таких пророчеств ахнула. А Иррин лишь взвизгнул: