ИСТОРИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ
За управленческими решениями последовали исторические размышления. Если во время перестройки общественность с чрезмерным энтузиазмом каялась за все реальные и мнимые прегрешения советской империи перед сопредельными странами и народами, то теперь власть с еще большим энтузиазмом заговорила об избыточности и неоправданности покаяния как такового. Было прекращено прокурорское расследование Катынской трагедии — нечего перед поляками извиняться, пусть сами на себя посмотрят, все хороши. Пакт Молотова — Риббентропа, осужденный яковлевской комиссией I Съезда народных депутатов, отныне подается как почти невинное, техническое оформление Мюнхенского сговора; об этом на протяжение 2005 года дважды открытым текстом говорил глава Российского государства. Вопрос о переименовании Волгограда в Сталинград и об установке памятников усатому вождю к юбилею Победы всерьез дебатировался; к счастью, на это все-таки не решились.
Вслед за историческими размышлениями, под их сурдинку, начались политические конфликты со странами Балтии, СНГ и — отчасти — Центральной Европы. Национал-буржуазные соседи слишком часто давали и дают повод разговаривать с ними на повышенных тонах; мы были свидетелями бесчисленных проявлений польской русофобии, латышского шовинизма, западенской агрессивности и эстонского высокомерия. Причем на самом высоком уровне. Но если бы российская власть реагировала на внешние вызовы и — пускай предельно жестко — настаивала на соблюдении прав русских меньшинств, интересов нашего бизнеса в частности и государственных интересов в целом, — это было бы совершенно нормальной и единственно возможной линией политического поведения либерально-патриотической страны на международной арене. Однако ж реагирование постоянно подменялось конструированием неосоветского пространства вокруг новой России, стилизацией под Советский Союз, потерянный Ельциным и Горбачевым, а теперь как бы восстанавливаемый Путиным. А националистическую дурь младобуржуазных соседей, в полном соответствии с теорией заговора, объясняли подготовкой НАТО к войне с суверенной Россией. Михаил Леонтьев даже ввел в оборот выражение «страны-плацдармы» — Латвия с Запада, Грузия с Востока, Украина с Юга…
Такая политика с неизбежностью вела к попытке активной игры на чужих внутриполитических полях; к стилизации имперской тактики поведения на сопредельных территориях. Пиаровскими, заметим, методами. Тут, впрочем, выяснилось, что политика муляжей взамен реальных действий не конвертируется вовне. И грузинский конфликт, и украинские выборы, и даже президентскую гонку в прорусской Абхазии российские политтехнологи тотально и позорно проиграли. Бесполезно ссылаться на то, что непроходного Януковича навязал России Кучма; глупо кивать на Америку с Евросоюзом, которые тоже вложились по полной. Да, навязал; да, Вложились. Но, во-первых, в случае с Януковичем действовал простой принцип; «ах, обмануть меня нетрудно, я сам обманываться рад»; во-вторых, американцы с европейцами потратили на продвижение «своих» кандидатов не больше, чем Россия — на своих агентов влияния. Просто их — вполне циничная! — тактика хотя бы оттенялась внятной стратегией, адресованной не кланам, а продвинутой части нации: вот вам ценности западной цивилизации; вот вам перспектива пути из-под России в общеевропейское пространство; вот вам гарантии защиты. Столь же циничная тактика российских технологов — вот вам дешевый газ и преимущества российского трудового рынка; вот вам память о счастливых временах Советского Союза — не была наделена ценностным смыслом. Зачем сохранять надоевшую полубанду Кучмы? Потому, что газ тогда будет дешевый. Нет, не почему, а зачем? Зачем-зачем. За кирпичем.
Да, потом многие украинцы и грузины с огорчением поймут, что поторопились; что свобода приходит нагая, и западные обещания сродни восточным, их минимум три года ждут; что прошлое, соединившее судьбы разных народов в имперский узор, не было безоблачным, но не было и случайным. Но то будет потом. А пока, делая выбор, люди в массе своей ориентировались не на тактику, а на стратегию; не на сиюминутные пряники, а на завтрашние обретения. Понять этого российская элита не захотела. И по привычке стала отслаивать неприятный исторический факт тотального поражения, упаковывать его в мифологическую вату.