— Ладно уж, давайте сюда ваше пальто, выручим вас, — заявил один из специалистов химчистки. Он послюнявил коричневый карандаш и сноровисто замазал белый горошек.
— Дома возьмете иголку с ниткой и заштопаете дырки, — объяснил другой работник фабрики, видимо, специалист по механическим повреждениям.
Тюляпкин отверг это предложение. Но, видимо, немного погорячился. Его положение было куда более предпочтительным, чем, скажем, у Андроновой и Лихачевой. Пальто-то он все-таки получил, и носить его в общем можно. Надо только немножко подремонтировать. Издалека да в сумерках никто и не заметит, что вещь штопаная. А то ведь администрация фабрики могла и затерять пальто без возмещения ущерба. На некоторых предприятиях бытового обслуживания наловчились избавляться от настойчивых претензий околпаченного клиента посредством нескончаемой волокиты. Тянут с «поисками» до тех пор, пока клиент капитулирует. Ему в голову приходит трезвая мысль, что запоротый костюм или зачищенное до дыр пальто — это в конце концов не трагедия, а вот остатки нервной системы следует поберечь. Заказчик хлопает дверью и навсегда покидает ателье или фабрику. Но спокойно глядят ему вслед работники сферы быта. Уж если не пришлось платить клиенту за утраченную вещь, то его моральные и нервные издержки вовсе не подлежат компенсации. Нет такого прейскуранта.
ПОЛМИЛЛИОНА ИЗ ПАЛЬЦА
На земельных угодьях колхоза «Светлый луч» квакали лягушки. На заре хорошо брал карась. Колхозная гусеничная техника, проваливаясь в грязь до рукояток управления, истошно ревела моторами. Трактористы, теряя на бегу резиновые сапоги, спешили обсушиться в ближайшей избе.
— Такое дальше продолжаться не может! — стонали труженики полей. — Нужны мелиоративные работы. Есть же ведь у нас ПМК во главе с товарищем Пановым! Пускай займется осушением полей!
И однажды на рассвете раздался отдаленный гул. Тревожно залаяли собаки, заволновался на фермах скот. Это двинулась на поля колхоза землеройная техника ПМК.
…Усохла отчасти почва. Тракторы теперь форсировали в прошлом гиблые места, но коровам еще было по колено. Это потому, что ПМК, не выполнив работ более чем на 70000 рублей, эвакуировалась куда-то за горизонт. Замыкал организованный отход колонны сам товарищ Па-пов на «газике», переоборудованном под амфибию.
Положив на колено планшет, начальник ПМК срочно подписывал фиктивный акт о выполнении мелиоративных работ в колхозе на эти разнесчастные 70000 рублей, которые не давали ПМК возможности войти в шеренгу передовиков.
А направлялся Папов в другой совхоз, где его ожидал новый фронт работ: участок осушения размером в 500 га. То есть еще более захватывающая и интересная работа, которая сулила призовые места, знамена, премии и прочие приятные вещи.
Визит землеройной техники ПМК для осушения полей этого совхоза напоминал кавалерийский рейд. Стальные кони поутюжили совхозные угодья своими гусеницами и, распугав мышей-полевок, скрылись опять в неизвестном направлении. Замыкавшему колонну бульдозеру пришлось взять на буксир утопший по радиатор «газик» начальника ПМК. Потому что и на этот раз мелиораторы дезертировали с объекта: оставили после себя невыполненных работ более чем на 220000 рублей.
А чтобы не пропали призовые места, премии и прочие приятности, Папов спешно составил новый липовый акт о якобы выполненных работах на те самые 220000 рублей.
От такой, согласитесь сами, немалой цифры кружилась голова и слегка холодило сердце. А тут еще перед конторой ПМК лихо развернулась автомашина с областным номером, и из нее вышел сам товарищ Хахалин, начальник вышестоящего объединения, с ревизорами.
— Ну, как вы тут? — отечески спросило руководство у Папова.
— Работаем, — смущенно объяснил Папов, ковыряя носком сапога землю. — Стараемся в поте лица.
Ревизоры, забрав всю документацию, забаррикадировались в бухгалтерии и никого туда не впускали до окончания ревизии.
Папов, попрощавшись с семьей, ожидал результатов проверки.
Но все обошлось благополучно. Высокое начальство с ревизорами, не обнаружив никаких нарушений, удовлетворенное, отбыло домой.
«Зарываешься, однако, — мысленно одернул себя Папов. — Меру знать надо».
На 220000 рублей приписок больше не было. В следующий раз при строительстве дороги Папов приписал работ всего на 10000 рублей. И далее не баловал, а наскреб сначала 21000 рублей, а потом еще 14000 рублей. В общем, по мелочам.
Но тут опять нагрянули ревизоры из объединения, приехал сам Хахалин. Снова состоялась пристрастная проверка. Папов провел несколько дней в отвратительном настроении. И только премия для ПМК в размере около семи тысяч рублей немного его развлекла.
А вскоре настроение поднялось еще больше. В район ожидался приезд руководителей министерства.
Чем обрадовать высокое начальство? Ну, конечно, повышенными производственными показателями. Или завышенными, все равно. Но где их взять? Можно, к примеру, составить акт, что построена дорога, которой на самом деле нет. Это плюс 105000 рублей к плану. Согласитесь, такие деньги на дороге не валяются.
Так Папов организовал себе очередную «трудовую победу». Общая сумма приписок составила около 500000 рублей. В прошлые годы это была половина всего годового объема работ ПМК.
Когда махинации вскрылись, ни Папов, ни его начальник Хахалин, естественно, не могли больше оставаться на своих постах. Один должен был ответить за очковтирательство, другой — за вопиющую халатность.
Расстались они легко. Папов получил 4 года лишения свободы, а Хахалин— пост начальника областного управления.
Теперь он имеет возможность контролировать и другие подчиненные ему организации. Вот он им ужо покажет, если кто из мелиораторов станет баловаться приписками!
ДРЕВНИЙ ПОРОК
Все началось в очень древние времена, когда один из первобытных людей, сбросив шкуру и поплевав на ладони, срубил каменным топором первое дерево. Сначала он пытался тащить его волоком, но скоро сообразил, что катить легче. Далее усовершенствования посыпались градом. Ствол был разделен на диски, в них пробили отверстия, насадили на оси, на них установили деревянный короб — получилась телега. Первобытный человек впряг в нее буйвола и вместе с семьей отправился в увлекательное путешествие по родному краю.
С той поры гужевой транспорт стал быстро входить в быт. Люди наладили серийное производство телег, и вскоре на дорогах возникли пробки. Назрел вопрос сервиса. Первый пункт технического обслуживания телег открыли в придорожной пещере. Владелец буйвола, притормозив у пещеры, робко заходил в нее и останавливался у входа.
— Чего нужно? — интересовался хозяин с прической битла и каменным молотком в руке.
— Ось полетела, и колесо смазать надо, — отвечал клиент.
— Осей нет, деготь только 76-й, — говорил хозяин ледяным голосом, глядя куда-то в сторону.
— Мне очень надо, — лепетал клиент.
— Всем очень надо. Ладно, пойду поговорю с ребятами, — решал работник сервиса и скрывался в пещерном мраке.
Возвращался он с вопросом:
— Счет оформлять будем?
— Надо бы, — заикался клиент.
— Тогда располагайтесь на стоянку. Месяцев на пять-шесть. Оформление счетов у нас — узкое место. Очень трудоемкая операция: высекаем на камне в двух экземплярах. Людей не хватает.
— Не надо счета, — мямлил клиент.
— Это другой разговор, но все же недельку придется подождать.
Путешественник разбивал возле пещеры бивак и отправлялся охотиться на мамонта, чтобы запастись провизией.
Наконец телега была готова.
— С вас семь шкур, — объявлял работник сервиса. В нем говорили гены его предков, неандертальцев, родоначальников всех человеческих пороков, в том числе и рвачества.