— Мне уже тоже пора, — я схватила пакет с таким видом, точно уже собираюсь выходить. Том осмотрел мою домашнюю одежду и тапки на ногах с видом человека, который понимает, насколько глуп его собеседник. — В смысле, пиццу разносить, — тут же отчеканила я.
— Думаю, мы здорово отметили этот Новый Год, — сказал он не без улыбки, стоя уже в дверях. — Счастливо!
— Пока, — я закрыла за ним дверь.
За окном расстилался идеальный белоснежный пейзаж. Снег не шёл, а мороз, было видно, решил не щадить город сегодня. Иней заполонил другую сторону окна. Я перебегала от одного дома к другому; переходя по мосту, снимала с перил слои снега и растирала руки, потому что горячие коробки жгли пальцы. Придя домой, я взирала на мозоли без особого удивления.
До учёбы оставалось несколько дней. Эти рождественские каникулы уже отложились в памяти, как самые лучшие, и последняя неделя не испортит моего впечатления. Чувство радости, безгранично переполнявшее меня, не утихомирилось — нет — а увеличилось от везения в последние дни.
Сидя перед монитором, который освещал всю комнату, я пила немного горьковатый чай. Пускай, это уже четвёртая кружка за день, но ведь кипяток и чайный пакетик не портят жизнь, верно?
Где-то недалеко прошуршал Маркиз, но звуки стали менее отчётливыми - наверное, опять забрался в кладовку и перебирает кипу со старыми грязными газетами и бумажными пакетами. Я отчуждённо барабанила пальцами по клавиатуре, а, между тем, мысли были где-то далеко, совсем не касаясь моей книги.
========== Глава 43. ==========
— Нет, Макс, извини, — хрипло сказала я в трубку телефона. — Я, кажется, заболела, и сходить погулять не получится.
На том конце телефона раздался вздох, но я и без него поняла, что друг Майкла огорчён.
— Выздоравливай! — произнёс он, пытаясь придать своему голосу как можно больше бодрости. Не получилось.
— Спасибо, — я откашлялась и сбросила вызов.
Конечно, болезнь липовая. Может, в горле и отдаёт неприятной болью, но после чего-нибудь горячего это пройдёт. Радуясь тому, что в снежный день я смогу посидеть дома, я полистала тетрадь с лекциями с надеждой вспомнить всё, что могло выйти из памяти за каникулы, но, выяснив для себя, что это слишком скучно, взялась за книгу и находилась в фантастическом мире Джона Толкина почти полдня. Огромный том великого писателя был подарен мне родителями на Рождество.
Подарок итак сам по себе очень щедрый, так что мне страшно представить, сколько заплатили за почтовый перевод. Но ещё страшнее время. То, с какой скоростью бежали дни, пугало меня, а будущая неизвестность звала за собой. Ну, как сказать, звала. Тянула, манила, выталкивала из настоящего, но никак не звала. Уезжая из Брайтона, я твёрдо решила поступить на факультет журналистики, окончить его, потом писать статьи и одновременно где-нибудь скромно публиковаться под псевдонимом. Сейчас это всё казалось нереальным и неосуществимым.
Необычное меланхоличное настроение вновь овладело всеми моими мыслями. Я видела за окном мерцающие фонари вдоль дороги, под ними медленно, монотонно кружился снег, как и мысли в моей голове. Белые хлопья ложились на мёрзлую землю, точно своим пушистым одеялом укрывая её от всех ненастий и бед. Замёрзшие машины одна за другой превращались в мраморные ледяные статуи; снегопад становился сильнее. Вся эта красота заметала грязные мокрые улицы, скрывала опавшие листья и обмёрзлые голые деревья, и вместе с поздней осенью уходило что-то печальное, навеянное чем-то горестным, может, музыкой,
из моей души, из головы. Сквозь приоткрытую форточку просачивался слабый морозный сквозняк. Ноги похолодели, но я не пошевелилась, тупо уставившись на снежинки под фонарём, которые начинали блестеть, пролетая под ним.
Наутро город окутал туман. Это было немного неожиданно, потому что я как раз собиралась сбегать в ближайшую лавочку за завтраком. Город был одет в белое, и туман только придавал ощущение загадочности. Я почувствовала, как дышать стало тяжелее, мороз (и ветер с ним заодно) бил во все открытые части тела, снегопад трепал волосы; я опустила подбородок в плащ, закрывая глаза, когда ветер начинал бушевать слишком сильно. Сзади - еле видные очертания машин, спереди - влекущая пустая неизвестность, не видно ни магазинов, ни прохожих, хотя я бы не сказала, что сейчас раннее утро. Я в который раз обернулась, чтобы убедиться, что не прошла мимо маленькой кулинарии, и тут же почувствовала удар спереди. Человек, ударившийся со мной, должно быть, чувствовал себя столь же неловко; я поправила волосы и быстро извинилась.
— Нет-нет, это вы меня извини.. Вика?! — парень оглядел меня, и уже сквозь туман я различила лицо Макса и улыбнулась.
— Привет, — сказал он, всё ещё удивлённый.
— Привет, — ответила я. — Куда идёшь?
— Могу задать тебе тот же вопрос, — весело отозвался он. — Похоже, после моего вчерашнего пожелания ты выздоровела?
Мне бы не понадобилось смотреть в зеркало, чтобы понять, что я покраснела до корней волос.
— Вроде того. Но если мы продолжим стоять здесь, я могу заболеть вновь.
— О, ладно, — он отошёл в сторону и пошёл возле меня. — Но ты всё ещё не ответила на мой вопрос.
— Сюда, — отчеканила я, открывая перед другом Майка дверь бардового цвета; послышался звук колокольчиков.
На витрине глаза притягивали множество кондитерских изделий. Макс сунул в шелестящий бумажный пакет несколько печенек, я забрала свою покупку, и мы направились в сторону моего дома.
— Как у тебя каникулы проходят? — с набитым ртом спросил Макс.
— Отлично! Но в университет уже немного хочется.
— А у меня скучно. Целый день нечего делать; решил сегодня сходить прогуляться и, видимо, не зря!
Мне показалось странным, что он вышел на улицу в морозный туманный день, да ещё и в двенадцать утра, но для приличия я промолчала и посочувствовала насчёт скуки.
— Проходи, — сказала я, гостеприимно указывая рукой вперёд. Макс снял куртку и обувь и прошёл в большую комнату. Не привыкший к гостям Маркиз тут же прыгнул в ноги незнакомому человеку и начал цапать Макса по носкам.
— Не знал, что у тебя есть кошка, — отмахивая рукой зверя от своих ног, сказал Макс.
— Это кот, — поправила я, — и он ужасно вредный.
Макс извинялся за то, что писал в поздний час мне на телефон и за то, что выпросил у Майка мой мобильный. Когда он говорил о чём-нибудь, я невольно вспоминала своего друга; и ведь, действительно, мы не виделись с Майком очень давно. Дружеский взгляд, некоторые позаимствованные из его речи слова, такие же тёмно-карие глаза напомнили друга, которого я так давно не видела. Неожиданно для себя я выяснила, что скучаю по нему, и, даже не смотря на то, что мы уже давно не находим новых тем для разговора и при встрече мусолим старые и давно забитые, мне хотелось поговорить с ним, но не так, как в последние дни - перекинуться короткими SMS или известить, что настало утро, позвонив на мобильный - а увидеть его в живую, посмотреть в глаза, с улыбкой оглядеть как всегда весело-растрёпанные волосы и вспомнить какое-нибудь событие, связанное с ним, например, из детства. В любом случае, это невозможно. Приедет он только послезавтра, а долгих молчаний не переносит и, как только в разговоре появляется минутная заминка (даже если я обдумываю ответ на его вопрос), начинает
сердиться и нетерпеливо придумывает новую тему. Пожалуй, прошло то время, когда он просил меня об откровенности; спрашивал о каждом личном вопросе, пытался быть всегда рядом. Нас разделил один человек, и я не могу точно сказать, жалею я об этом или нет.
Макс окончил рассказывать очередную шутку; я, не вникая в смысл происходящего, автоматически улыбнулась, чтобы показать, что я его слушаю. К обеду он ушёл, сославшись на неотложные дела. Возможно, ему стало скучно, потому что я была погружена в собственные мысли. Я отметила для себя, что Макс - не такой, как Майкл; несмотря на то, что они лучшие друзья, они совершенно разные. Если бы при речи Майка я не вымолвила ему ни слова, а только тупо улыбалась, он бы тут же развёл скандал и, держу пари, мы расстались бы в гневе. Туман спал, таинственная пелена погасла, прояснила всё происходившее в городе.