— До нормально у меня всё. Работа, понимаешь, работа. Да и возраст уже е позволяет.
— Ну хоть иногда-то можно. Тебя, кстати, чем угостить?
— Да я вообще поесть зашёл. Есть у тебя тут какая-нибудь отбивная? Или рёбрышки?
— Ха-ха, обижаешь. Жанетт! Дорогая, подойди сюда!
Через мгновение к ним подбежала красивая женщина с привлекательными формами, пышной грудью и широкой улыбкой на лице. Она была немного хмельна. Платье её имело глубокий вырез и сидело на ней как-то вызывающе. Даже сварливый старик Утер не мог не подметить красоту этой особы.
— Что-то нужно? – приятным, женственным голосом спросила она, поправляя длинные каштановые волосы.
— Да, детка. Принеси пожалуйста нашему многоуважаемому гостю горячую свиную отбивную и открой бутылочку Серцильского вина, хорошо?
— Будет сделано. А на какой столик подать?
— Давай сюда, родная. Мы с гостем будем говорить.
— Хорошо, я побежала.
И милая особа убежала куда-то на кухню.
— Такая энергичная, живая. – подумал Бен вслух.
— Твоя жена, если мне не изменяет память?
— Да, моя красавица Жанетт. Сверкающий бриллиант среди всех этих серых каменюг. Не находишь?
— Точно, женщина что надо. Да ты и сам не промах, хе-хе, такую красоту ещё заполучить надо.
— Ха, ну спасибо.
— А сколько это всё стоить будет? – спросил Утер, потянул руку в карман.
— Ты чего это. Даже не думай, тебе всё бесплатно.
— Но так же нельзя. Да и деньги у меня есть. – Утер положил на стол золотую монету.
— Да что же ты творишь такое. Я же торговец, не могу отказаться от денег.
— Бери давай, пока даю.
— Ну, как скажешь, капитан.
Бен забрал монету и положил её куда-то под прилавок, а вместо неё выгреб кучу звонких серебряников сдачей. Чуть погодя, всё с той же бодростью и задорностью, свойственной немного хмельным людям, к ним подбежала Жанетт с заказом. Расставляя принесённую посуду по местам, она всей своей красотой нависла над низко сидящим стариком, но тот не посмел поглядеть вверх, ведь перед ним сидел Бен.
— Я, на самом деле, пить-то и не хотел. – заговорил Утер, осматривая бутылку дорогого Серцельского вина.
— Да куда уж там. – надул живот Бен. – Я столько времени тебя не видел, а он со мной пить не желает. Нет, друг, это не дело. Это не по-товарищески.
Учтиво согласившись с этим, лодочник стал следить за движениями рук своего друга, который откупорил бутылку и уже начал заполнять кружки. Друзья выпили и разговорились. Тарелка с отбивной уже опустела, а вот бутыль ещё была на половину полна. Прерываясь лишь чтобы сделать очередной глоток, они обсуждали всё, что только всплывало в их головах. Бен, часто потирая пышные коричневые усы, рассказывал в основном о работе, кроме неё он почти ничего не видел в жизни. Целыми днями сидя здесь, он постоянно наблюдал какие-нибудь интересные картины или сцены, у него всегда было, что рассказать. Утер тоже рассказывал в основном о своей работе, но она была намного однообразнее и скучнее, поэтому он по большей части слушал истории Бена. Укушенная нога всё это время не давала старику покоя. Он переставлял её и так, и сяк, но не мог найти удобного для неё положения. Ничто, даже алкоголь, не помогали усмирить и хоть ненадолго облегчить эту ноющую, протяжную боль.
Наконец, бутылка опустела, а вместе с ней опустел и зал таверны. Но, когда это произошло, Бен достал ещё одну бутылку, на этот раз это был просто мёд. Так, попойка продолжилась, но, вскоре, кончился и мёд. Утеру было нужно идти домой. Когда он встал со стула, то вновь вспомнил, как больно ему было. Но на этот раз не было никаких искр из глаз. Нога по-прежнему болела, даже сильнее, и он это понимал, но его чувство этой боли будто притупилось, и он даже мог нормально идти. Голова кружилась в несколько раз сильнее прежнего, казалось, что его вот-вот стошнит. Но, несмотря на боль, тошноту и прочие препоны, старик добрался до дома. Промокший до нитки, он не помнил самого себя, не замечал, как редкие прохожие смеялись над ним, когда он падал в лучи и когда неудачно пытался из них встать. Он не помнил шум дождя, сопутствующий ему, не помнил, как радовался и вилял перед ним хвостом верный пёс. Не помнил он также и то, как запустил собаку в дом, и как она сразу залезла под стол. Всё-таки войдя в дом, он запер дверь, а ключи швырнул куда-то и тут же забыл, куда именно. И вот, старый Утер вновь упал на кровать и тут же крепко уснул. Стены дома содрогались от громогласного храпа, который за всю ночь не смолк ни на минуту.
На следующее утро, а точнее полдень, Утер проснулся сам. Никто его не будил, никто не докучал. Это утро было бы идеальным, если бы не раскалывающаяся от вчерашней пьянки голова и нога, которая стала болеть в несколько раз сильнее прежнего. «Сегодня точно нужно идти к Сёстрам Целе» - подумал старик, протирая глаза. Вставая с кровати, он в очередной раз забыл, что лучше не наступать на больную ногу, и сделал это. Его тело обдал шок. Сначала, он почувствовал, будто земля уходит из-под его ног, будто он падает в пропасть. Затем последовала адская боль, такую, какую ещё не доводилось чувствовать никогда в жизни. Он понял, что в ноге что-то прохрустело.