— Дилан! — кричу я. Я направляюсь к нему, беря его за руку, и оттаскиваю его от отца. — Пойдём, Дилан! — я увожу его сквозь коридор к выходу. Мы выбегаем на улицу, и я продолжаю тащить его за собой, пока мы не достигаем машины. Он спотыкается по пути, держа меня за руку. Затем я отталкиваю его к машине. Мои руки обхватывают его лицо. Кровь капает из его носа и остаётся на его белой рубашке. — Что случилось?— я выдыхаю. — Твой нос…
— Он ударил меня, — я ахнула, — Не волнуйся, ничего из того, что он не делал раньше, — он стирает кровь с лица рукавом. — Он может бить меня, когда захочет, но я не позволю ему называть тебя шлюхой. Вот почему я сорвался, — он задыхался. Я посмотрела на него пристальным взглядом.
— Он так сказал? — Дилан кивает.
— Он думает, что я обдолбанный наркоман, который заплатил проститутке, чтобы пойти с ней на встречу, — я прислонилась лбом к его. Я не знала, что ему сказать и в этот момент мы не нуждались в словах. Мне нужно, чтобы он просто знал, что я здесь ради него, и что я люблю его, хоть и не говорю этого вслух. Я почувствовала, как он коснулся моего подбородка и приподнял мою голову. Я смотрю на него. На его избитое лицо, гнев, который медленно исчезает в его глазах, челюсть, которая расслабляется. Затем он прижимает свои губы к моим. Этот поцелуй был страстным, но не грубым. Он не кричал о любви, но показывал, что заботится обо мне, что пытается быть ласковым. Когда он отстранился, то улыбнулся мне, чего я не ожидала. Конечно, не после тех вещей, которые произошли. — Так, — спрашивает он. — Какие планы на ужин?
========== 23. Любовное проклятие ==========
Есть ли что-нибудь более печальное, чем бродить по пустым улицам в Рождество в поисках еды? После того как мы с Диланом покинули его родительский дом, мы уехали в город, затем припарковали машину и вышли прогуляться. На часах уже десятый час, и мы оба проголодались. Довольно грустно, что в Рождество не так много открытых магазинов и ресторанов. Поэтому мы бродили по улицам, чтобы найти хоть что-нибудь. Мы много разговаривали, но не о тех вещах, о которых должны были поговорить. Мы не говорили о том, что стало с его отцом, и до сих пор не раскрыли тему о Холланд. Я знаю, что должна дать ему немного времени, но мне казалось, будто все эти секреты между нами медленно разрывают нас на части. И это было странно. С каждым днём мне кажется, что мы становимся всё ближе, но в то же время кажется, будто он становится всё дальше и дальше от меня. Если я собираюсь узнать его лучше, то я хочу узнать о нём всё. Мне хочется знать, кем он был два года назад. Я хочу знать, о чём он думает и что чувствует, но просто так он не покажет своих эмоций. Мне нужно дать ему время, и, когда он будет готов, он всё мне расскажет.
— Там! — неожиданно объявляет Дилан. Он хватает меня за руку и тащит за собой через улицы. Я поднимаю взгляд в том направлении, куда он нас ведёт, и замечаю небольшую будку, стоящую на углу улицы, наполненную ярким светом. Пока мы приближались к этому месту, я смогла прочитать слова на вывеске “Кебаб Сэми”. Дилан сделал остановку, очевидно, он был доволен собой, так как отыскал первое место, где кормили едой.
— Кебаб? — спрашиваю я.
— Все любят кебаб! — говорит Дилан, ведя меня дальше по улице. Мне нравится кебаб, когда я собираюсь напиться, но это не именно то, чего ты ожидаешь поесть в Рождество. Тем ни менее я счастлива, что мы нашли хоть что-нибудь поесть в первом же месте. Мы оба заказали себе кебаб, и, пока возвращались обратно в машину, начал падать снег. — Блять, — выругался Дилан. Он начал оглядываться вокруг, а я задалась вопросом, какого чёрта он делает. Я старалась делать всё возможное, чтобы защитить свой кебаб от снега. — Мы промокнем, пока будем идти до машины, — говорит он, — а я слишком сильно люблю этот кебаб и не позволю ему намокнуть. — Что ж, не думала, что услышу от него эту фразу. Дилан продолжает осматриваться вокруг, пока его взгляд наконец не падает на что-то. Дилан взял себе в привычку тащить меня за собой, вместо того чтобы говорить мне, куда мы направляемся. Так что, я перебирала ногами по улицам, держа в одной руке кебаб, а в другой его руку. Он потащил меня прямиком в пустую закрытую парковку. — Это, конечно, не модный ресторан, но, по крайней мере, мы сухие, — говорит он. Затем он занимает место на холодном бетонном полу, и я ничего не могу поделать, но мне становится жалко его красивый костюм. Мне немного неудобно. Платье, которое я надела, было чертовски дорогое, и мне бы не хотелось пачкать его об этот грязный пол. Дилан поднимает на меня взгляд. — Джесс. Садись, — требует он. Я прикусываю губу.
— Моё платье… — начинаю я. Он не даёт мне закончить. Вместо этого он начинает снимать свой пиджак и кладёт его на пол рядом с собой.
— Садись. — снова говорит он. Я улыбаюсь. Хоть он этого и не признает, но это был действительно милый, джентльменский жест. Я сажусь на его пиджак, скрещивая свои ноги, тем самым становясь уверенной, что моё интимное место прикрыто.
— Спасибо, Дил, — говорю я. Дилан дёргает головой.
— Как ты меня назвала?
— Дил? Прости, я просто…
— Всё нормально, Джесс. — Он улыбается мне, очень странно видеть его таким улыбающимся. — Прошло какое-то время, когда меня так называли. — Я опускаю взгляд, задаваясь вопросом, что однажды так его называла Холланд. Я откусываю свой кебаб, и рука Дилана неожиданно возникает у меня перед лицом. Я не знаю почему, но мне захотелось увернуться от него. Я заметила, как изменилось его выражение лица, в его глазах читалась боль. — Я не собирался причинить тебе боль, Джесс, — говорит он, его голос дрожит.
— Я знаю, ты этого не хотел. Прости. — я опускаю голову, но чувствую, как он касается моего подбородка, поднимая его. Он поглаживает пальцем мою кожу возле губ.
— У тебя там соус, — он мягко улыбается.
— Спасибо. — Я чувствую себя идиоткой из-за того, что подумала, будто он собирается меня ударить. Какое-то время было тихо, и я чувствовала себя ужасно. — Дилан… — говорю я спустя время. Я кладу наполовину съеденный кебаб на пол. Я потеряла свой аппетит. — Я тебя не боюсь, — говорю я. Он поднимает на меня взгляд.
— Ты должна, — отвечает он. — Ты должна бежать от меня подальше, потому что я не хорош для тебя, Джесс. Я не могу представить себе ни одну причину, почему ты хочешь остаться. — И затем слова просто срываются с моих губ.
— Потому что, я люблю тебя, — вырывается из меня.
— Почему? — спрашивает он. Он не говорит того же в ответ.
— Почему? — я усмехнулась. — Я не знаю почему, Дилан. Я не выбираю, кого любить, это так не работает. — Я чувствую раздражение. Будто он специально каждый раз, когда я открываю ему своё сердце, пытается сделать всё возможное, чтобы закрыть его обратно. Дилан молча поднимается с земли и протягивает мне свою руку. Я осторожно принимаю его жест, и он поднимает меня с бетонного пола. Он кладёт обе руки мне на лицо и глубоко всматривается в мои глаза.
— Но ты можешь выбрать, кого ненавидеть, — он вздыхает. — Ты слышала истории, слухи, правду и ложь. Ты видела, какие ужасные вещи я могу творить. И всё же, ты дала мне шанс и впустила меня. Кроме тебя этого не делал никто очень долгое время. Я не знаю, как ты делаешь это Джессика Уайтмор, но ты заставляешь меня чувствовать снова. Ты даёшь мне те чувства, которые я ненавидел, которые были мне отвратительны. Прошло много времени с тех пор, как я заботился о ком-то так сильно. Находиться рядом с тобой, как наркотик, и когда я стану зависим, я буду не в состоянии тебя отпустить.
— Так не отпускай. — Мои глаза устремились в пол, а затем снова на Дилана. Его губы никогда не были такими манящими, а его объятия никогда не казались такими безопасными. Он поглаживал мою щеку большим пальцем, и прислонил свой лоб к моему. Мне казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из моей груди, а мои колени ослабли. После моих слов и поцелуя, что затем последовал, я знала, что отдаю ему себя, и меня совершенно не заботило то, что это могло означать, что я продаю своё сердце дьяволу.