Для Эрика вечеринка явно началась удачно. Его светло-голубые глаза влажно поблескивали. Он сидел вполоборота к Сью Шолто, и их колени, должно быть, соприкасались под столом.
– Мне нравится, – сказал я и взглянул на Мери.
Халфорд снисходительно улыбнулся, собрав остатки сил, не растраченных на миссис Мерривел.
– По-моему, чудесно, просто чудесно! – прощебетала миссис Мерривел. – Вы, такие молодые и красивые в форме. Стюарды в белых кителях. Знаете, все это напоминает наш прежний клуб, в те дни, когда мой дорогой покойный супруг… но я не должна говорить об этом, я даже думать об этом не имею права!
Она опустила глаза, взглянула на свой стакан и сделала изрядный глоток.
– Немного напоминает старый Юг, правда? – с серьезным видом спросил Эрик, обращаясь к ней. – Я часто размышляю о том, хорошо это или плохо.
– Хорошо? – переспросила своим детским голоском Сью. – Что – хорошо?
– Не уверен, правильно ли мы поступаем, держа негров только на подсобной работе. В прошлом квартале я был казначеем офицерской столовой и, в числе прочих обязанностей, отвечал за стюардов. Я часто думал, что они были бы куда ответственней и относились бы к делу сознательней, если бы мы оказывали им большее доверие и давали больше свободы.
– Я с вами согласна! – воскликнула миссис Мерривел. – Согласна целиком и полностью! Все должны иметь равные возможности, даже негры. Естественно, ни один из них не сумеет добиться одинакового положения с белым. Но я повторяю: дайте всем равные возможности, по крайней мере тем, кто этого заслуживает.
– Разве могут черные иметь равные возможности с представителями англо-саксонской расы? – тихо спросила Сью.
Взгляд ее карих глаз сделался недобрым и насмешливым, но миссис Мерривел этого не заметила.
– Знаете, иногда мне тоже хочется так думать. В черной коже есть что-то отталкивающее. А как взглянул на меня черномазый, который подавал мне салат, – я просто вздрогнула!
– Гектор Ленд? – удивился Эрик. – Здоровяк боксер со сломанным носом?
– Да, он. Радикалы в Вашингтоне говорят о социальном равенстве, и все это хорошо и правильно, но я бы не смогла сидеть за одним столом с черным. Мне бы все время казалось, что я грязная.
– Но вы же не отказываетесь от еды, приготовленной неграми, – заметила Сью. – Более того, вам она очень нравится.
– Не понимаю, о чем вы?
– Я еврейка, – выпалила Сью. В глазах ее вспыхнул злой огонь. Голос стал хриплым. Она успела хорошенько поднабраться. – Поэтому я хотя бы отчасти могу себе представить, что значит быть черным. При прочих равных, черных я предпочитаю белым. В особенности это касается белых южан, тех, кого Реконструкция обошла стороной.
– Ну что ж! – отрывисто проговорила миссис Мерривел. Она поднялась из-за стола, держа тарелку в одной руке и стакан в другой. – Вы, кажется, хотели потолковать со мной о чем-то, Джин? – обратилась она к Халфорду. – Пойдемте?
Халфорд нехотя встал и, бормоча извинения, поплелся в помещение следом за сердито клацавшей каблуками миссис Мерривел.
– Эта женщина никогда в жизни не простит такого оскорбления, – сказал я Мери. – Кто она?
– Секретарша одного из высоких чинов в Хикэме. Возможно, один из источников Халфорда.
Худое лицо Эрика выражало крайнюю озабоченность: он был сердит и расстроен.
– Напрасно ты так, – упрекнул он Сью. – Она теперь растрезвонит по всему городу, что ты обожаешь черных.
– Плевать, – ответила девушка высоким тонким голосом. – Может, это правда.
Эрика сперва бросило в краску, потом он побледнел.
– Извини. Для меня это новость.
– И нечего пугать меня и оказывать давление на мою неустойчивую психику. Сам-то ты всегда имел делишки только с белыми женщинами? И вообще, не хотите ли поведать нам о своих похождениях, господа?
Сью была сильно пьяна, и Эрик решил, что не стоит принимать ее всерьез.
– Ты здорово перехватила, моя радость. Больше тебе нельзя. И вообще, хорошо бы побеседовать о чем-нибудь не столь личном.
– Мы рассуждали о любви, – сказал я. – Менее личной темы не сыскать. Всем известно, что это за чувство, все ощущают одни и те же симптомы, и все ведут себя одинаково.
– Чепуха, – добродушно возразила Мери. – Любовь – дело сугубо личное. Многие вообще ничего в ней не смыслят. Судя по вашим словам, вы как раз к таковым и относитесь.
– А вы – нет, судя по вашим.
В зале заиграл оркестр. Сью сказала Эрику, что ей хочется потанцевать. Они ушли вместе, ступая в ногу, будто бессознательно подчинились одному ритму. Девушка, точно слепая, цеплялась за РУКУ Эрика. Когда они попали в пятно света, по развороту его плеч было понятно, что он глядит на нее с волнением и нежностью.
– Сью и Эрик давно дружат? – спросил я.
– Думаю, с год или около того. Он навещает ее каждый раз, когда оказывается в порту. Она влюблена в него.
– Странно, что он ни разу не упомянул о ней, пока мы не попали сюда.
– Ничего странного. У них все складывается не так-то просто. Эрик ведь женат.
– Да. Я знаком с его женой. Она его обожает. Похоже, он влип.
– Жалко Сью. – Мери скользнула взглядом по моему лицу. – А вы женаты?
– Нет. Поэтому танцевать со мной совсем не опасно.
Оркестрик из шести музыкантов был плохо сыгранный, но Мери танцевала до того здорово, что и я ощутил себя ловким, уверенным в себе танцором. На высоких каблуках она была почти с меня ростом, и мне удалось как следует разглядеть ее. Лицо у нее было будто с картины Леонардо: губы полные и яркие, прямой тонкий нос, высокий нежный лоб и живые глаза, цвет, глубина и выражение которых менялись в зависимости от ее настроения. Роскошное, податливое как струна тело. Ноги – верх совершенства.
После двух танцев она сказала:
– Мне скоро уходить.
– Почему?
– В девять пятнадцать эфир.
– Так вы та самая девушка, что ведет концерты по заявкам?
– Я и Сью ведем их по очереди. Значит, вы слушали нас?
– Несколько вечеров, пока шли к порту. Понятно, почему мне показалось, что мы старые знакомые!
– Не выдумывайте. Лучше скажите, как вам программы?
– Нравятся. И голос ваш тоже нравится. Странно, что я его не узнал.
– В эфире голоса звучат иначе.
Музыка заиграла снова, и мы потанцевали еще. Сью и Эрика я не заметил.
– А как насчет того, чтобы покритиковать? – спросила Мери.
– Критиковать неохота. Ну, может, маловато Эллингтона. Эллигтона всегда не хватает. Многовато «Не загоняй меня в ловушку». Я обожаю и Кросби и Кола Портера, но содружество двух гениев могло бы оказаться плодотворнее.
– Согласна, однако многим нравится. Кстати, лучшие вещи Эллингтона нелегко раздобыть. На прошлой неделе я разбила «Портрет Берта Уильямса», села и разревелась.
– Кто-нибудь должен срочно меня ущипнуть. Девушка из моего сна обожала «Портрет Берта Уильямса».
– Если вас ущипну я, вы рассердитесь. Я ужасно больно щиплюсь. А что за сон?
– Я видел сон. Я вообще часто вижу сны. Этот оказался вещий.
Мери чуть отстранилась и посмотрела на меня в упор.
– У вас недурно получается. Вы давно не сходили на берег?
– Почти год. Довольно давно. Поэтому сны были мне необходимы как воздух.
– Только не говорите теперь, что я вам необходима как воздух. Оказавшись здесь, я поняла, каково это – заменять то, чего не хватает.
– Вы чувствуете себя последней пачкой сигарет из-под прилавка?
– Скорее жалким кусочком мяса, брошенным на съеденье волкам. А мне больше нравится чувствовать себя человеком.
– Я не имею ни малейшего отношения к семейству собачьих.
Мери отвела от меня взгляд, а поскольку мне было приятно, когда она смотрела на меня, я изменил тактику.
– Вы здесь давно?
– Несколько месяцев. Пять с половиной.
– Вы из Огайо, Мичигана или Иллинойса?
– У вас тонкий слух. Жила в Кливленде. Который час?