— Мой вопрос не имеет никакого отношения к вашей работе, но для меня важен. Есть тут местечко, где можно спокойно поговорить?
— Мы можем выйти в тамбур, сэр. Сейчас там никого нет.
Он последовал за мной в тамбур, где свистел весенний ветер, потому что двери были наполовину открыты.
— Моя фамилия Дрейк, — сказал я, протягивая ему руку.
Он смотрел на мою руку настороженно, не двигаясь, как на "мину-подарок", которая могла в любую минуту взорваться перед его носом. Потом слегка коснулся моей руки и быстро убрал свою руку, словно боялся ловушки.
— Рад познакомиться с вами, мистер Дрейк. Моя фамилия — Эдвардс.
Он говорил с привычным для негров акцентом, проглатывая окончания слов, чего обычно от них ожидают белые.
Я понимал, что много не добьюсь, если буду чересчур торопиться.
— Мистер Эдвардс, — я произнес слово "мистер" как можно более буднично, — когда-то я работал в газете в Детройте и всегда пытался помогать людям вашей расы. Вы можете поверить мне на слово. Несколько дней назад в Детройте была убита женщина. Негритянка. У меня есть основания считать, что к этой смерти имеет отношение организация под названием "Черный Израиль". Мне не удалось ничего узнать о "Черном Израиле". Не окажете ли вы мне в этом помощь?
— Я не связываюсь с такими вещами, мистер Дрейк. Занимаюсь только своими собственными делами, если не считать нашего Братства.
— Я обратился к доктору Вэнлессу в Мичиганском университете, а тот посоветовал мне побеседовать с интеллигентным негром.
— Профессор Вэнлесс? Я слушал его выступление на собрании в Чикаго. Очень хороший оратор. — Эдвардс заговорил на чистом среднезападном диалекте, обычном для негра, родившегося на Среднем Западе и получившего образование в государственной школе. Я чувствовал, что его сдержанность уменьшается и продолжил расспросы:
— Я знаю только, что "Черный Израиль" — негритянская организация. И подозреваю, что это объединение не в чести у интеллигентных негров. Не могли бы вы рассказать что-нибудь о целях и методах этой организации?
— Простите меня, мистер Дрейк, но для чего вы собираете такие сведения?
— Скажу честно: пока не знаю. Но мне известно, что сотрудники ФБР занялись расследованием деятельности "Черного Израиля". Если я что-либо узнаю, то передам информацию им. Видите ли, я наткнулся на труп убитой женщины. Вечером, накануне ее смерти, она упомянула организацию "Черный Израиль", и я услышал, как другой мужчина, тоже негр, предупредил ее, чтобы она не болтала. У меня сложилось впечатление от услышанного, что "Черный Израиль" — подрывная организация.
— Значит, ФБР занялось ими? — произнес чернокожий. — Давно пора.
— Значит, вы что-то слышали о "Черном Израиле"?
— Ко мне подкатывались. Но скажу вам, мистер Дрейк, я бы не притронулся к их делишкам и десятиаршинной палкой. Организация сначала вела вполне респектабельную деятельность, но довольно быстро сошла с этого пути. Я лично предполагаю, что в организацию проник кто-то такой, кому надо заточить топор. Одно время думал, что это нацисты. Это могло произойти в сороковом и в сорок первом годах, когда "Черный Израиль" начал вырождаться.
— Нацисты? Почему вы так подумали?
— Мы тоже проводили расследования, мистер Дрейк. Расследования определенных... определенных вещей, которые представляли угрозу для нашего дела. За некоторыми движениями стояли фашисты, вознамерившиеся представлять в Америке негров. В Детройте это получило довольно сильное развитие. Наше Братство всегда обращало на это внимание.
— Но вы сказали, что больше не считаете, будто за спиной "Черного Израиля" скрываются нацисты. Почему вы изменили свое мнение?
— Главным образом из-за пропаганды, которую мы проводим. Знаете, из-за той пропаганды, к которой прибегают некоторые политики, когда обсуждаются какие-нибудь законопроекты о налогах для различных категорий граждан в федеральном конгрессе. О том, что черные представляют низшую расу, что они ближе к обезьянам, что для белых они являются бестолковыми детьми, за которыми надо присматривать и учить их элементарным трудовым навыкам.
Я подозревал, что умышленно или невольно он цитировал передовицы из расистских газет, но его голос звучал с большой искренностью. Он знал, о чем говорит, поскольку сорок лет прожил в этой среде.
— Я понимаю, что вы имеете в виду. Но "Черный Израиль" не прибегал к таким приемам?
— Конечно нет, мистер Дрейк. В том-то все и дело. "Черный Израиль" занимается такими же делами, но находится по другую сторону забора. Они — активные сторонники черного превосходства, включая насильственные методы, подобно южным политикам, выступающим за превосходство белых. Они считают, что время белых рас прошло и на их место приходят цветные расы. Такая трактовка соответствует подсознательным побуждениям многих людей моей расы, но приводит только к неприятностям. Конечно, этого и хотели нацисты, но трудно себе представить, чтобы гитлеровцы поддерживали пропаганду за превосходство черных.
— Не знаю. Их девиз — разделяй и властвуй. Им безразлично, какими методами достигается такое разделение.
— Но они поддерживали и другую сторону. Я точно знаю, что фашистские агенты принимали участие в насильственных выступлениях против негров в Детройте. Доктор Вэнлесс подтвердил это, когда мы говорили о расовых беспорядках.
— Они вполне могут провоцировать с обеих сторон и выступать против центра. Но, впрочем, я могу признать, что пропаганда "Черного Израиля", о которой вы рассказали, очень смахивает на доктрину япошек, которую они проповедуют в Восточной Азии.
— Я думаю точно так же, мистер Дрейк. Мне пришлось кое-что читать о японской пропаганде в Бирме. И это, похоже, птицы того же оперения.
— Известно ли вам что-нибудь о руководителях "Черного Израиля"?
— Они себя не афишируют. "Черный Израиль" — тайное общество. Ко мне обращались — я вам уже сказал об этом. Мне приходилось слушать их зазывные речи, и я прочел парочку их брошюрок. Вот и все, что о них знаю.
— А кто обращался к вам?
Пока мы разговаривали, он смотрел мне в лицо напряженными черными глазами. Теперь же он повернулся и заглянул в открытую дверь. Пальцами правой руки нервным жестом пригладил седеющие колечки волос. И наконец сказал:
— Этого я не скажу, мистер Дрейк. И если будете использовать информацию, которую получили от меня, то, пожалуйста, не упоминайте мою фамилию.
— "Черный Израиль" — опасная организация, правда?
— Вы же сами сказали, что знакомая вам женщина была убита.
— Я не стану упоминать вашего имени. И очень признателен за то, что вы мне рассказали. Побеседовать с вами было удовольствием, мистер Эдвардс.
— Благодарю вас. — Улыбка осветила его морщинистое и довольно мрачное лицо. — Ну что же, мне, пожалуй, надо вернуться на рабочее место.
Но перед тем как он снова вошел в спальный вагон, в нем произошла какая-то перемена. Его большое прямое туловище как-то обмякло. Глаза утратили живость. Движения стали не такими четкими и какими-то извиняющимися, как будто все его намерения могли мгновенно измениться в зависимости от чьей-либо воли. Его личность поблекла, чтобы соответствовать черной оболочке, которую определило для негров мнение белых людей. Наблюдая за такой переменой, я на мгновение ощутил злость и жалость. Мне показалось, что я стал свидетелем душевного надлома.
Но в остальном настроение мое было приподнятым. Менее чем за три недели я наткнулся на три трупа, каждый из которых оказывался на моем пути, насильственно и небрежно выброшенный из кромешной неизвестности. Теперь в этой неизвестности начали вырисовываться некоторые темные очертания, человеческое зло приобретало конкретные черты, понятные мне. А когда что-то понятно, то с этим можно бороться. Я преисполнился решимости вести борьбу. Причины тех мерзких смертей возмущали меня так сильно, как если бы Хэтчер был моим братом, а еврейка и негритянка — сестрами.
Открылась дверь, и в тамбур вышла Мэри.
— Так-так, — произнесла она. — В воздухе запахло весной.