Я просидел так очень долго, в течение всего времени, отведенного для завтрака. Увидел майора Райта, который важно вышагивал на своих коротеньких ножках. Потом Риту Тессингер, выглядевшую свеженькой, но беспокойной. Ее маму с выражением удовлетворенности на лице от приятной усталости. Старую даму из Гранд-Рэпидз, затянутую в цветной шелк, как в панцирь, оберегающий ее комфорт, опасность для которого бегающие старческие глаза находили повсюду. И, наконец, Мэри, очень молодую, красивую и обманчиво девственную. Я сказал ей о первых двух дамах и пропустил третью.
— Сегодня ты рано поднялся, — заметила она.
— Прошлую ночь я хорошо выспался.
— И я тоже. Я заснула, как только голова коснулась подушки.
— Я уже позавтракал. Тебя подождать здесь?
— Сделай одолжение.
Она пошла дальше, покачивая бедрами, ненавязчиво напоминая мне кое о чем. Ее фигурка в сером фланелевом платье снова приобрела загадочность, и во мне опять начало пробуждаться желание.
Такое настроение нарушило появление мисс Гриин, которая пришла одна, одетая в зеленое, цвета молодой травы на Пасху, платье и в туфлях того же цвета. Я заметил, что она добавила к своей походной ювелирной амуниции желтовато-зеленые серьги. Вид у нее был болезненный.
— Доброе утро, — приветствовал я. — Вы не видели мистера Андерсона сегодня утром?
— Разве вы не знаете? Мистер Андерсон сошел с поезда.
— Но он говорил мне, что поедет до самого Лос-Анджелеса.
— Да, собирался. Но у него был междугородный разговор с одним из нефтяных месторождений, и ему посоветовали задержаться на пару дней в Нью-Мексико. Поэтому вчера ночью, а может быть, сегодня рано утром он вышел на станции Гэллуп. Он сказал мне, что едет в Альбукерк.
— Жаль, что я не знал об этом. Хотелось попрощаться с ним. Он не оставил вам своего адреса в Калифорнии?
— Нет. Сказал, что все время находится в дороге. Но, впрочем, он записал мой адрес. — Она хрипло хохотнула. — Ладно, пойду посмотрю, что там у них на завтрак. Еще увидимся.
Я почувствовал себя обманутым и все же в какой-то степени оправданным в своих глазах. Возможно, вопросы, которые даже мне в то время казались глупыми, напугали его и заставили сойти с поезда. Если мне удастся заручиться поддержкой отделения ФБР в Лос-Анджелесе, то его можно будет разыскать и снова задать те же вопросы.
Я вернулся в вагон и спросил проводника, взял ли Андерсон с собой багаж.
— Нет, сэр. Он попросил мисс Гриин передать мне, чтобы я сдал его вещи в багажный вагон. Она сказала мне, что через пару дней он приедет в Лос-Анджелес и тогда заберет их. У мистера Гордона был всего один чемодан, и, мне кажется, он взял его с собой.
— Гордон тоже сошел?
— Да, сэр. Меня, признаться, это вполне устраивает.
— Они сошли вместе?
— Не знаю, мистер Дрейк. Но они вышли на станции Гэллуп. И ни один из них не сказал мне ни слова.
Я подумал о трех вариантах помимо того, который уже возникал в моем воображении. Гордон выслеживал Андерсона. Или Андерсон следил за Гордоном. Или же один из них убил другого и был вынужден снять с поезда куль с телом. Реальные мелодрамы и насилие подготовили мое сознание к тому, чтобы не делать резких ходов в мелодраматических и насильственных ситуациях. Мелодраматизм возникшей ситуации усилился, когда я навел справки и выяснил, что никто не видел, как сходили с поезда Гордон и Андерсон.
Мисс Гриин и Мэри вернулись с завтрака вместе, и я спросил мисс Гриин, договорился ли мистер Андерсон заранее, как поступить с его багажом.
— Он оставил для меня записку. Я нашла ее под подушкой, когда проснулась утром. Точнее, не просто записку, а очень приятное письмо.
— Вы уверены, что он сам написал его?
— Конечно. Кто еще стал бы писать мне записку?
— Знаком ли вам его почерк?
— Не уверена. Думаю, что нет. Но убеждена, что это написал он. Он сообщил, что едет в Альбукерк, и просил направить его вещи в Лос-Анджелес.
— Говорил ли он раньше, что собирается сойти с поезда?
— Нет. Я удивилась, когда получила от него записку.
— А где она теперь?
— Записка? Минуточку. — Она пошла в свое купе и начала ее искать. Но вернулась с пустыми руками.
— Записка пропала. Не понимаю. Я держала ее в руках всего час назад.
Чрезмерно накрашенное стареющее лицо скрывало ее мысли. Мне трудно было понять, лжет она или говорит правду. Все, что она говорила или делала, казалось искусственным, было несколько смещено по оси нормального человеческого поведения. У нее постоянно дрожали руки, как будто ее нервная система претерпела небольшое, но непоправимое нарушение. Оживленный труп, некоторые ткани которого уже разложились, наверное, двигался бы и говорил так, как это делала она, и у него, вероятно, был бы такой же вкус к одежде.
Мисс Гриин опять занялась чтением журнала о любовных похождениях. Я направился в свое купе и сел рядом с Мэри.
— Мисс Гриин спрашивает, не случилось ли чего, — сообщил я ей негромким голосом. — Если ты такой же вопрос задашь мне, то я скажу: что-то случилось с ней самой.
— Что ты имеешь в виду? Она человек такого типа, который весь на виду. Невежественная женщина, где-то разжившаяся деньгами и не знающая, как их использовать.
— Правильно, но как она достала эти деньги? — Я повернулся и посмотрел на мисс Гриин. Ее поблекшие, похотливые глаза были прикованы к страницам журнала.
— Может быть, она выиграла в лотерею, — предположила Мэри со смехом. — Не давай слишком большого простора своему воображению, Сэм. Она — жалкая старая карга. Мне кажется, что я разбираюсь в женщинах, и именно такой представляется она мне.
— К тому же она установила довольно дружеские отношения с Андерсоном. У меня начинало складываться впечатление, будто вокруг него творится что-то странное. И вот теперь он пропал из виду. Слишком много людей пропадает, как будто проваливаются сквозь землю. И Гордон исчез.
— Гордон?
— Мужчина, который следил за тобой вечером в вагоне-ресторане. Минувшей ночью он сошел с поезда.
— Разве в этом есть что-то дурное? Может, у него были для этого вполне веские основания...
— Может, и были, но что-то не очень верится. Вел он себя подозрительно.
— Сэм, у тебя все вызывают подозрение. Не слишком ли сильное впечатление произвела на тебя вся эта история?
— Ты права, произвела. Разве тебе непонятно, что мы оба по уши увязли в этом деле? Следующим, кто провалится в потайной люк, можешь оказаться ты или я. Я туда уже чуть не провалился.
— Я знаю это. — Она подалась ко мне и положила свою крепкую белую руку на мое колено. — Тогда зачем с такой настойчивостью ты подставляешь свою голову опасностям?
— Я чувствую приближение неприятностей и считаю, что нельзя уклоняться от встречи с ними. Хочу за что-то уцепиться.
— А если цепляться не за что?
— Минуту назад ты сказала, что я зря подставляю голову. А теперь говоришь, что не за что уцепиться и все это плоды моего воображения. Правда, женщина и не должна рассуждать логически.
— Может быть, в моих рассуждениях и в самом деле мало логики. Я полагаюсь на чувства. А чувства подсказывают, что тебе лучше забыть об этом деле.
Но я не мог забыть. Как и она. Нервы и у меня были натянуты, я чего-то ждал, но не знал, что предпринять. Я постарался полнее воспользоваться долгим и спокойным днем.
Мы читали, время от времени вели интимные беседы. Поезд тащился по земле штата Аризона; промчался над Колорадским ущельем, извиваясь, вошел в последнее большое нагромождение гор, спустился через голубоватый просвет на прибрежную равнину Калифорнии, в царство зелени.
В половине одиннадцатого вечера он сделал последнюю остановку на вокзале в Лос-Анджелесе, и мы вместе вышли из вагона. Идя вверх по длинному крутому туннелю, я испытывал какое-то новое для себя чувство. Это напоминало карабканье из тесного маленького ада в сторону непредсказуемого хаоса. Даже мои собственные намерения были непредсказуемы, но в последний момент я все же решился.