Катя и Даша вышли вслед за ним. Коловоротов поднялся и тоже направился к выходу.
— Все-то не уходите, зачем все!.. — заволновался капитан Фокин.
Но тут раздался раздраженный голос Попова:
— Да что вы в самом деле, товарищ капитан!
Коловоротов вдруг повернул обратно, будто что-то вспомнил.
— Не можешь идти, да, нога болит?
— Не в том дело… — прерывающимся от одышки голосом ответил Попову Коловоротов. — Лежите-то вы на пакле.
— Ну и что? — Капитан перестал стонать и уставился на Коловоротова злым взглядом. — Ну и что из того, что на пакле?
— Если уронить искру…
— Знаем… Я знаю. Ты не беспокойся. Я буду следить.
— За кем это ты будешь следить, Попов? — взъелся Фокин. — За кем, спрашиваю?!
Коловоротов не стал слушать и с трудом заковылял к выходу.
Тогойкин бежал и раздумывал. А ведь, оказывается, то дерево, что сверху, нельзя трогать. Оно может рухнуть и придавить человека. Хорошо, что у него тогда не хватило сил сдвинуть его. Да, но ведь Губин убежал вперед, ведь ему это может удаться. Николай почувствовал, что у него волосы на голове зашевелились от ужаса, и он во всю глотку заорал:
— Губи-ин! Ва-ся! Не трогай!
Не замечая, что потерял веревку, он пустился бегом, немного обогнав Катю и Дашу.
А человек наверху то тяжко стонал, то вдруг замолкал. Губин стоял поодаль от деревьев, задрав голову, и молящим голосом просил:
— Иван Васильевич… милый… Потерпи… Мы сейчас…
Пинками ноги Тогойкин отломал сук, привязал его к концу веревки и, отойдя на несколько шагов, замахнулся. Привязанный сук стремительно взметнулся вверх, но пролетел чуть ниже ствола.
Тут подбежали девушки.
— С ума вы спятили, он же разобьется! — закричала Даша.
— А там останется, так здравствовать будет? — огрызнулся Тогойкин и, сняв пальто, бросил его на снег.
— Ну, не ругайтесь… Ну, пожалуйста, не ругайтесь! — взмолилась Катя. Она говорила так трогательно, так жалобно, что, будь это в иной обстановке, все бы наверняка рассмеялись.
Тогойкин утоптал ногами снег, нашел надежную опору и, размахнувшись, снова с силой швырнул веревку. Сук взлетел на сей раз гораздо выше, зацепился за ветвь, и веревка осталась качаться наверху. Тогойкин отломил мерзлую ветку, зацепил ею болтающийся на веревке сук и подтянул. Тогда другой конец поднялся слишком высоко. Веревка была коротка.
— Постойте!..
Все обернулись. Это запыхавшийся Коловоротов ковылял к ним на помощь, подняв кверху руку с веревкой. Он нашел ее по пути.
Вася побежал навстречу Коловоротову, выхватил у него из рук веревку и бегом бросился назад. Тут же стянули с дерева первую веревку, связали ее со второй и снова закинули. Теперь все было в порядке. Нужно было тянуть за оба конца. Дерево начало немного поддаваться. Человек наверху застонал громче.
— Погодите-ка, — спокойно сказал Коловоротов. Все головы повернулись к нему. — Сделайте на концах веревки широкие петли и загрузите их чем-нибудь потяжелее. Может быть, оттуда притащим…
— Чего, кого притащим… — начала Катя Соловьева, но Тогойкин толчком локтя остановил ее и сразу же принялся вывязывать петли.
Кто сколько мог, натащили веток и палок и начали засовывать их в петли. Потом стали тянуть за оба конца веревки, и вот зазор между стволами несколько расширился.
Человек на дереве застонал еще громче. И люди на земле еще больше заволновались.
— Погодите-ка… — снова сказал Коловоротов. Он поднял руки, встал прямо под деревьями и позвал Тогойкина. — Вот гляди. Когда он начнет падать, его надо толкнуть вот так, на лету, в сторону… Вот так, вот так… — Он несколько раз толкнул ладонями воздух.
Тогойкин стал на место Коловоротова, а тот, припадая на больную ногу, отошел и взялся за веревку.
— Ну, давайте, тихонько… А ты будь настороже!
Скрипело мерзлое дерево. Люди тяжело дышали. Зазор между стволами становился все шире. И вот человека отпустило, он скользнул вниз головой, но зацепился голенищем за торчащий сук и задержался на миг.
— Берегись! — крикнул Коловоротов.
И тут человек сорвался. Тогойкин успел на лету толкнуть его. Взметнув снежную пыль, он тяжело плюхнулся в глубокий сугроб.
Оба парня и обе девушки с криком бросились туда, налетев друг на друга. Все разом закопошились, разгребая снег.
— Погодите-ка… — послышался голос Коловоротова, но на него никто не обратил внимания. Молодые люди подняли Иванова на руки и, не зная, что делать дальше, топтались на месте. — Погодите, говорю. Уложите его сюда, а потом… — Коловоротов говорил, расстилая на снегу пальто, брошенное Тогойкиным.