Тут-то Даша поняла, почему Николай гнал ее оттуда, и ей захотелось мирно поговорить с ним.
— А как ты узнал, что ветер именно в ту сторону?
— Пальцем, пальцем! — бросил Тогойкин и принялся набивать снег в бензиновый бак. — Это охотничья привычка. Палец мерзнет с той стороны, откуда дует ветер… А ну! — подхлестнул он самого себя, подтащил набитый снегом бак и поставил его поустойчивее на огонь. — Ну, а ты, все стоишь?
— Ведь бензин… его отмыть надо. — И Даша зашагала по направлению к самолету.
Тогойкин уже смягчившимся голосом сказал ей вслед:
— Я сам вымою… А ты иди туда, поможешь Кате.
Коловоротов дал Кате перевязать свое сильно опухшее колено, а Вася Губин сломанное предплечье. После этого они принялись искать и собирать все, что может пригодиться для их новой и такой необычной жизни.
— Самолет гудит! — вдруг забеспокоился стонавший до этого капитан Фокин. — Товарищи, слышите, самолет гудит!..
Все настороженно притихли. Вася остановился как вкопанный, держа какой-то непонятный предмет в здоровой руке.
— Нет… — сказал Попов. — Самолета нет. А вот Николай Тогойкин разжег костер, это я слышу, это правда.
И все стало по-прежнему. Губин зашагал со своей ношей туда, куда направлялся. Коловоротов завозился, отбирая в наваленном хламе то, что может пригодиться. Фокин опять застонал.
Появилась Даша. Проходя к Кате, сидящей около Иванова, она тихо сказала:
— Костер уже горит.
Иванов увидел Дашу, и по выражению его лица девушки поняли, что он мучительно силится что-то сказать.
Даша склонилась над ним и внятно произнесла:
— Иван Васильевич, мы разожгли костер…
Иванов недоуменно взглянул на нее.
— И поставили греть воду!
Было видно, что Иванов понял и обрадовался услышанному. Он улыбнулся и шевельнул головой, вроде бы кивнул.
V
Все, конечно, понимали, что раз самолет не прилетел в Олекминск, значит, по всей трассе ведутся переговоры и принимаются меры, что объявлен розыск. Поэтому естественно, что все прислушивались и каждый про себя надеялся услышать гул летящего самолета. Временами кому-нибудь казалось, что он уже слышит этот спасительный гул. Однако никто не позволял себе говорить об этом вслух. Первым осмелился сказать об этом громко капитан Фокин. И с того момента каждый считал своим долгом заявить, что слышит звук летящего самолета. Это тревожило всех, настораживало, люди все время к чему-то прислушивались.
Шум горящего костра, шум ветра, расчесывающего мерзлые ветви деревьев, а порой и собственное воображение, подхлестнутое настойчивым желанием, — все воспринималось как вожделенный звук летящего самолета. То и дело кто-нибудь говорил: «Не самолет ли?» И тогда остальные замирали, напряженно прислушиваясь. Затем кто-нибудь печально произносил: «Нет… Это что-то другое». И тогда все вздыхали, стараясь сделать вид, что ничего не произошло.
— Вода вскипела! — влетел Тогойкин. — Дарья Дмитриевна, Екатерина Васильевна! Ваше поручение выполнено! Разрешите принести!
Тогойкина встретили с шумной радостью, словно он совершил какой-то выдающийся поступок. Все оживились, задвигались. Словом, сообщение о пылающем костре и о горячей воде явно подняло дух у людей.
— Неси скорее! Надо помыть раненых!
— Нет! Не надо мыться! — оборвал Дашу Фокин. — К чему это мытье! Сейчас прилетят самолеты.
— Самолеты! — удивился Попов. И, немного помолчав, добавил: — Если даже они и найдут нас, сесть им будет тут нелегко… Так что, я думаю, надо поскорее попить чайку.
— Чайку, чайку! — оживился Коловоротов. — Нам, северным людям, прежде всего необходим чаек… Вася! А тот чай…
Вася Губин тут же протянул Тогойкину плитку чая.
Подкидывая на ладони плитку, Тогойкин вышел. Вскоре он притащил полнехонький бак дымящегося крепкого чая, поставил посередке и тоном победителя провозгласил:
— Чай готов! Сначала пусть напьются лежачие. А мы с тобой, Вася, пойдем…
— Поддерживайте огонь! Постарайтесь там насчет дыма! — крикнул им вдогонку Попов.
Тогойкин побежал, подбросил сучьев в костер и вернулся помочь Губину разобрать сложенное в кучу у самолета имущество.
— Вот сухари! Много сухарей! Занести внутрь?