«Да, господин».
«Штепан, мне нужны деньги. Я истратил очень много, а Совет соберет мои дукаты еще не скоро. Заложи у банкиров дарованные мне королем угодья. Кроме участка в горах, где мы добывали желтую землю… Потом я тебе скажу, куда отправить золото».
«Да, господин. Когда прибудет груз? Я боюсь за чешские земли…»
«Он уже в пути».
«Да может нам Бог».
Болонья, 26 октября 1347 года
Стены и башни Болоньи находились еще далеко, но день был таким ясным, что они были отчетливо видны на фоне серовато-голубого осеннего неба. Я много раз путешествовал этой дорогой, много раз бывал в этом городе, но каждый раз, приближаясь к нему и видя очертания его строений, не мог не вспомнить, как ехал сюда в первый раз. Ехал в Болонский университет, где должна была исполниться моя самая горячая мечта — узнать все о нашем мире и еще больше. Это был подарок моего отца — самый щедрый, какой я когда-либо получал в своей жизни.
Вдоволь налюбовавшись великим городом, я повернулся к идущему чуть впереди Витторио. К человеку, который тоже стремился к знаниям и у которого, как и у меня, были свои тайны. Как минимум, одна, которую пришла пора раскрыть.
Покосившись на охранников, которые шли тесной группой и болтали о чем-то своем, не замечая ничего вокруг, я ускорил шаг и догнал Витторио.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил я для начала. Вид у нашего юного товарища был очень болезненный — лицо бледное, под глазами синяки. Да и шел он, как будто бы слегка пошатываясь.
Но стоило мне задать ему вопрос, как он тут же распрямил плечи и вымученно улыбнулся:
— Все хорошо, я просто не привык так много пешком ходить…
— Рана не беспокоит?
— Саднит чуть-чуть, — ответил он тихо, и я понял, что он пострадал серьезнее, чем говорил.
— Давай остановимся, ты снимешь котарди, и мы посмотрим, что у тебя там.
— Нет, нет! — он глядел на меня умоляющим взглядом. — Все в порядке, правда, я просто немного устал.
— Ну что ж, скоро ты сможешь отдохнуть. Мы будем в Болонье к середине дня, — сказал я. — Твое желание учиться, можно сказать, уже исполнилось. Если, конечно, ты действительно собираешься там учиться… — я сделал паузу и отвесил своему спутнику церемонный поклон. — Прекрасная синьорина.
Теперь бледное личико Витторио залилось краской.
— Давно вы… все поняли? — прошептал он — а точнее, она — испуганным голосом.
— Заподозрил на второй день, а окончательно убедился после стычки с разбойниками, — ответил я. — Как тебя зовут на самом деле?
— Виттория, — вздохнула девушка, и в глазах у нее блеснули слезы. — Но вы ведь не скажете никому, кто я?
— Ну раз до сих пор не сказал, значит, уж наверное, и дальше тебя не выдам, — усмехнулся я. — Но только если ты скажешь мне правду, почему сбежала из Сиены.
— Я вам сразу сказала правду, — всхлипнула она. — Ну, кроме одной вещи… Я действительно хочу учиться — но как это возможно для женщины? И меня действительно хотели выдать замуж… — по ее щекам покатились слезы. — За папиного друга… Ужасно старого и противного, ему почти сорок лет!
Да уж, совсем старый у нее жених, всего на пару лет меня моложе… Я медленно сделал глубокий вдох, думая, что же мне теперь сказать этой девушке — вместо тех слов, что я собирался произнести минуту назад.
— Ты уверена, что сможешь несколько лет скрывать, кто ты, от множества студентов и профессоров? — спросил я, наконец.
— Я… постараюсь, — ответила Виттория, опуская глаза. — Что еще мне остается?
— Что ж, ладно, — я заставил себя выкинуть из головы все посторонние мысли. — Мы остановимся у Болоньи — нам надо кое-что купить где-нибудь на окраине. Если хочешь, я провожу тебя до университета — а то еще заблудишься в незнакомом городе.
Девушка благодарно улыбнулась, а со стороны охранников донесся взрыв громкого хохота — им, в отличие от меня, было очень весело.
Оставшийся путь мы с Витторией проделали в молчании. Городские стены приближались — а вместе с ними и торговые ряды, вытянувшиеся вдоль дороги недалеко от ворот, в которых жители окрестных деревень торговали с горожанами разными продуктами. Когда до них оставалось не больше ста шагов, я велел охранникам остановить лошадей, чтобы те могли отдохнуть, и, взяв из телеги корзину, пошел вперед один — купить у них еды для дальнейшего пути.
Свежие лепешки, румяные яблоки, всевозможные овощи, копченое мясо, куры и цыплята в корзинках… Я начал прицениваться к разным товарам, толкаясь среди других покупателей — и внезапно мне бросилась в глаза подозрительная группа людей. На первый взгляд это была самая обычная компания нищих — шесть растрепанных человек в лохмотьях, четверо мужчин и пара женщин, все такие грязные, что сразу и не поймешь, сколько им лет. Вот только вели они себя не как нищие. Все шестеро ходили вдоль прилавков толпой вместо того, чтобы разойтись поодиночке и просить милостыню у разных людей. Да и не просили они ничего, а просто подходили к каждому торговцу и начинали внимательно изучать разложенные перед ним фрукты, овощи или хлеб — брали их в руки, рассматривали, дотрагивались до каждого плода или лепешки. И при этом ничего не покупали.
— Эй, хватит мне тут все трогать своими грязными лапами! — прикрикнула на них одна из торговок, и «нищие» тут же отхлынули от ее прилавка с ароматными травами и переместились на другую сторону дороги. Один из них замешкался, чуть отстал от других, начав что-то искать у себя под лохмотьями. А потом извлек оттуда какую-то маленькую склянку, быстро вытащил из нее пробку и, накрыв ее ладонью, перевернул.
Это было проделано так ловко и быстро, что если бы я не обратил внимания на этих людей раньше, то ничего бы не заметил. Но фальшивым нищим не повезло — они очень вовремя попались мне на глаза.
И я уже видел такую склянку!
Правда, я все же поколебался несколько мгновений. Очень уж сложно было поверить в то, что вот эти люди, с виду самые обычные, ничем не примечательные, грязные и оборванные, являются теми прислужниками опасных врагов, о которых мне говорил отец.
Но потом человек, намочивший себе руки содержимым флакончика — в отличие от того, что я видел рядом с раненым разбойником, этот пуст не был — подбежал к небольшой группе людей, столпившихся возле одного из прилавков, и начал расталкивать их, старательно касаясь каждого из них. Теперь я окончательно убедился, что передо мной именно они — те, кто пытается уничтожить наш мир.
— Эй! — закричал я во весь голос, выхватывая меч и бросаясь на «нищего». — Хватайте этих оборванцев! Не давайте им ничего трогать!
На меня уставился весь рынок. «Нищие» тоже — возможно, они сперва не поняли, что нашелся кто-то, кому известно, чем они занимаются. А все остальные не поняли, ни о ком я говорю, ни с чего вообще уважаемый с виду торговец поднял шум.
— Вот эти! — продолжил кричать я, указывая на псевдо-нищих мечом. — Они наводят порчу на ваши товары! И на вас самих! Я их знаю, они уже делали это во Флоренции! Держите их!
Эти мои слова возымели действие — наведения порчи торговцы и покупатели испугались. И в общем-то, это ведь была не такая уж и неправда…
— Они у меня все перетрогали! — завопила торговка яблоками и кинулась через дорогу на «нищих», едва не опрокинув свой прилавок. Большинство остальных последовали ее примеру, и пятеро оборванцев бросились врассыпную подальше от дороги.
Только одна из них, молодая женщина с превратившимися в сосульки темными волосами, наоборот, метнулась ко мне — и в руке у нее была зажата такая же маленькая склянка, какую я до этого заметил у ее спутника.
— Умри! — крикнула она, выплескивая из склянки жидкость в мою сторону.
Несколько капель попали мне на лицо, но я не обратил на это внимания. Перехватив свободной рукой ее руку, я вывернул ее, заставив опуститься на колени, и приставил острие меча к ее горлу:
— Где вы уже успели побывать? Говори!
Ее глаза были совершенно безумными, остановившимися. Несколько раз она открыла и закрыла рот, словно и хотела ответить, да не могла сделать этого. Отец говорил мне, что эти люди полностью лишены воли, что у них уже нет человеческой души, так что их невозможно заставить сделать что-либо против их хозяев. Но, наверное, в это я тоже не смог поверить до конца, и поэтому не убирал меч, ждал, что она все-таки ответит или хотя бы даст мне какой-нибудь знак…