— Вот и я о том же, — подхватил граф. — Даже ты не знаешь. И те, кто тебя создал, не знали, и я. Вдруг это космическое зло пользуется мной так же, как и саркейцами, и всеми прочими?.. Люди ведь верят и вампиров — тварей, сосущих у них кровь и за счет этого продляющих свою жизнь. А я ведь точно такой… Так, может, то, что я считаю войной добра и зла, думая, что я на правильной стороне, на самом деле бой марионеток для развлечения сатаны, который из мрака смотрит на наши пляски и хохочет?..
— Я часто говорила тебе, что мои создатели не вводили в мою программу этические проблемы.
Почудилось ли ему, что в ее голосе прорезались неживые механические нотки? Неужели она воспроизвела их специально для него?..
— Поэтому я нахожу твои сомнения алогичными, — продолжала она тем же тоном. — С моей точки зрения ты тот, кем являешься, и делаешь то, что способен и хочешь делать. И ты не совершаешь того, что люди считают злом.
— Я убиваю людей… много, — глухо возразил Пастух. — И я отнимаю у них и у всего живого силы для того, чтобы продолжить собственную жизнь. Возможно, если бы я веками не ослаблял этим человечество, оно бы и само справлялось со всеми опасностями, без меня.
— Это маловероятно. За время, прошедшее после твоей инициации, не менее девяти раз возникали ситуации, которые обязательно разрешились бы глобальной катастрофой — если бы не твои действия.
— Но, может, не будь меня…
— Я способна с высокой точностью моделировать развитие событий, — прервал его искин.
Пастух предвидел его ответ — этот разговор повторялся уже много раз. И еще не раз повторится.
— Ты права, — произнес он. — Делай, что должен…
Машина тоже знала, что беседа окончится этой фразой.
Пастух вновь заговорил о деле:
— Я очень рассчитываю на Джулиано. Это один из лучших моих сыновей, а его далекий предок был мне хорошим товарищем… Я так много обучал Джулиано и давал ему возможность учиться. Он всегда исполняет то, что я поручаю, и наилучшим образом. А это очень трудные дела, сама знаешь. Но то, которым он занят сейчас, наверное, самое трудное. Может быть, теперь я своими руками направил мальчика к смерти…
— Я знаю, что привязанность к потомству — важная часть человеческого менталитета, — заметила машина.
Граф перевел разговор на другую тему:
— Если у нас получится то, что мы задумали, насколько мы преуспеем? Ты говорила, что беда все равно случится, но до какой степени она будет страшна?
— Я не вполне понимаю твои оценочные определения… — начал искин. — Я рассчитала вероятности, полный отчет предоставлю тебе позже.
— Расскажи коротко сейчас.
— Наш антивирус будет эффективным — при условии, что в общественное сознание внедрится убеждение о его действенности против чумы.
— Мы постараемся как можно шире распространить этот слух, — кивнул граф. — Все-таки как прекрасно, что эти твои… наночипы размножаются именно в уксусе!
— Да, я перебрала много возможных сред, но уксус почти идеален. Кроме того, его используют на всем суперконтиненте. Антивирус снизит заражение саркейским вирусом по крайней мере на девяносто восемь процентов, а летальность почти сведет на нет. Некоторые, конечно, умрут, но количество их будет в пределах допустимой погрешности.
Пастух помрачнел.
— Однако от обычной чумы умирать будут — тут наше средство никак не поможет, — продолжал Поводырь. — Хотя, использование уксуса в некоторой степени все же станет полезно в качестве профилактики. В ходе первой и последующих волн эпидемии погибнет от трети до половины населения в разных странах. В таких европейский городах, как Париж и Венеция, вымрет до трех четвертей.
Граф вздрогнул.
— Венеция — ключевой город нашей операции, — бросил он. — И столько жертв…
— Если бы не антивирус, там вообще не осталось бы живых, — спокойно ответила женщина. — Первая волна саркейской болезни ударила бы Венецию уже через несколько дней. А зимой неизбежно придет обычная чума. Кроме того, по моим расчетам, в последней трети января следующего года в южноальпийском регионе произойдет сильное землетрясение. В частности, в Венеции оно вызовет массированные разрушения, что усугубит эпидемическую ситуацию.
— Здесь я бессилен, — уронил Пастух.
Искин оставил эту реплику без внимания.
— Однако я прогнозирую энергичные действия городских властей во главе с дожем Дандоло, которые быстро восстановят порядок и не допустят социальной катастрофы, — заключил он.
— Уж надеюсь, — заметил граф. — Нынешний дож производит впечатление крепкого парня.
— Мне продолжать о последствиях? — поинтересовался робот.
— Говори, — кивнул д’Эрбаж. — У нас еще есть немного времени — Джулиано только приближается к месту засады…
— Депопуляция скажется на протяжении еще семи-восьми поколений, — опять заговорила девушка. — Это приведет к изменению экономических и социальных отношений, межклассовым конфликтам, вплоть до крупных восстаний и — в дальней перспективе — революций. Изменится политическая география, в частности, в Восточной Европе придет конец татарской гегемонии, а Византию полностью захватят турки. Голод и социальные конфликты вызовут стремление к поискам новых ресурсов, что повлечет открытие и колонизацию западных континентов. Наука, культура и медицина получат толчок к развитию. В общем, стратегически все это благоприятно для развития человечества.
— Я бы предпочел обойтись без этого, но избежать Беды, — мрачно ответил граф.
— Сами по себе подобные пандемии естественны и неизбежны, — возразил искин. — Чума возвратится еще не раз, правда, уже не в таких масштабах.
— Это-то понятно, — махнул рукой Пастух. — Послушай, но… неужели Беда совсем не сделает людей… лучше?
— Не понимаю вопрос, — ответил искин. — Если ты говоришь о морально-этических учениях и общем культурном уровне, тут последствия труднооценимы. Умрет много образованных людей, в том числе и среди служителей распространенных культов. Их нишу в обществе займут особи не настолько образованные и страдающие после катастрофы посттравматическими расстройствами. Психозов, в том числе и массовых, вообще будет много. Резко деградирует качество обучения. Это приведет, в частности, в Европе, к падению авторитета Церкви и распространению деструктивных культов.
— Вроде шабашей, которые используют саркейцы?
— Да, это явление будет все более частым, что вызовет жесткое противодействие властей и Церкви. В перспективе эти процессы разрешатся примерно через сто-двести лет масштабным церковным расколом.
— Я спрашивал тебя не о том, но ты все равно ответила…
— Не понимаю.
— И не надо. Все, как всегда. Как когда железо сменяло бронзу, когда разрушался Рим… Люди — это люди… А что саркейцы?
— Провал нынешней операции заставит их покинуть планету с вероятностью девяносто семь процентов. Их группа здесь невелика, и ее материально-технические ресурсы ограничены. Отступление — наиболее логичное решение для них в данной ситуации. Но, вероятно, через какое-то время они вернутся. Более точный прогноз дам по завершении нашей операции.
— Конечно, вернутся. И мы будем их ждать.
Граф замолк, словно прислушивался к чему-то очень далекому.
— Все, они напали на Джулиано! — резко бросил он, выходя из созерцания.
— Я знаю, — кивнула девушка, тоже прислушавшись. — А теперь там появился саркеец — как ты и предполагал. Тебе пора.
— Ты готова? — спросил Пастух, вскакивая на ноги.
— Я-то готова, — подтвердила она. — А вот тебе необходимо приготовиться — для тебя это будет тяжело.
Неужели в ее голосе звучало беспокойство?..
— Да уж знаю, — с кривой усмешкой проговорил Пастух. — Я выдержу, только ты четко блюди последовательность: перенос и сразу — ускорение.
— Я все сделаю, — заверила девушка.
Она встала, подошла к Пастуху и коснулась его лица сухой и горячей ладонью.