Можно даже пройти по Тропе духов, подумала она. Десять минут — и у Джуди.
На своем пути вдоль карьера Тропа делала длинный, коварный поворот, так что с одного края даже не было видно другого. Вот почему Мириам заметила брешь в стене, только когда до нее оставалась всего пара шагов. Ее уверенная походка сбилась. Внутри что-то дрогнуло и потянулось навстречу.
Перед ней зияла дыра — широкая, притягательная. За обрывом, куда был бессилен проникнуть тусклый свет фонарей, тьма казалась беспредельной. Все равно что стоять на краю мира. За скальным выступом не оставалось ни глубины, ни расстояния — только мурлыкающий в предвкушении мрак.
Мириам потрясенно смотрела на брешь, а куски цемента осыпались в пропасть. Она слышала, как они отскакивают от камней, слышала даже всплески глубоко внизу.
Однако были и другие звуки, совсем близко — звуки, о которых Мириам молилась, чтобы никогда не услышать их наяву. Оцепенев от ужаса, она различила скрежет когтей о камни и шум едкого дыхания твари, что так терпеливо ждала этого мгновения и сейчас умышленно медленно преодолевала последние метры между ними. Да и к чему ей торопиться? Она знает, что ее жертва примерзла к месту от страха.
Тварь из карьера приближалась, ждать помощи было неоткуда. Вот на камнях распластались пальцы, из-за края обрыва почти выглянула темная от грязи и порока голова. Даже сейчас, в непосредственной близости от добычи, тварь не торопилась, от чего становилось еще более жутко.
Маленькой девочкой Мириам хотела умереть прямо сейчас, до того, как это существо ее увидит, а взрослая женщина — посмотреть на своего извечного мучителя. Просто взглянуть на один жуткий миг, чтобы знать, как он выглядит. Все же это существо тут столько ее прождало. У такой терпеливой злобы наверняка есть причины, и, возможно, они отразятся на его лице.
И как она могла думать, что сумеет этого избежать? Смеялась над своими страхами при свете дня, но все — фальшь. Пот детских лет, горячие ночные слезы, стекавшие прямо из уголков глаз в волосы, непередаваемый ужас — все это вернулось. Выползло из темноты, а она одна, в итоге — одна. Одинокая, как бывают одиноки лишь дети, запертые вместе со своими невыразимыми чувствами в личном аду невежества, незримые коридоры которого простираются во взрослую жизнь.
Мириам заплакала, громко, во все горло, будто десятилетняя. По искаженному рыданиями лицу ручьями бежали слезы, из носа текло, глаза горели.
Тропа впереди понижалась. Чувствуя неодолимый зов тьмы, Мириам шагнула к бреши в стене, и одновременно по склону прошуршал плоский черный живот. Еще шаг. Теперь от сыпучего края Тропы ее отделяло меньше полуметра. До того, как существо из карьера схватит ее за волосы и разорвет на части, оставались считанные мгновения.
Мириам стояла на краю головокружительного обрыва, а из бездонной ночной черноты к ней плыло лицо — само воплощение кошмаров. Лицо ее матери. Желтушные, раздутые раза в три веки трепетали, приоткрывая сплошные белки — будто она застряла на полпути между жизнью и смертью.
Рот открылся. Почерневшие губы растянулись до двух тонких линий, беззубый провал хватал воздух, тщетно пытаясь произнести имя Мириам. Так что познакомиться не удалось даже сейчас. Тварь из карьера обманула ее, подсунув мертвое, любимое лицо вместо своего.
Рот матери все время жевал, язык тщетно пытался проскрежетать три слога. Чудовище хотело призвать Мириам к себе и в своем вековом коварстве знало, чье обличье лучше принять. Сквозь слезы посмотрев вниз, в его моргающие глаза, она почти увидела подушку под головой матери на смертном одре, почти ощутила ее последнее, зловонное дыхание.
Еще чуть-чуть, и имя будет произнесено. Мириам зажмурилась. Как только это случится, ей конец. Сил сопротивляться не осталось. Существо с Тропы уже ее получило, эта блистательная имитация — последний гвоздь. Лицо заговорит материнским голосом, и она пойдет к нему.
— Мириам!
Голос оказался неожиданно приятным.
— Мириам, — повторил он у нее над ухом, когти чудовища уже вцепились в плечо.
— Господи, Мириам, что ты творишь?
В голосе звучало что-то знакомое, он принадлежал не матери и не чудовищу, а Джуди — как и руки. Они оттащили ее от бреши и чуть ли не швырнули в стену напротив. Под спиной и ладонями оказался безопасный холодный кирпич. В застланных слезами глазах немного прояснилось.
— Что ты творишь?
Да, никаких сомнений. Джуди — ясно, как день.
— Милая, у тебя все хорошо?
За спиной Джуди разверзалась глубокая чернота, но из нее доносился лишь шорох камней — это чудовище отступало по склону. Мириам почувствовала, как ее крепко обнимают руки подруги, дорожащей ее жизнью больше, чем она сама совсем недавно.