Когда же это кончится? Неужели все сначала? Рич...
Это нельзя было назвать любовью, да Эмили и понимала, что не любит его. Это нельзя было назвать увлечением, потому что просто увлечение не отнимает у людей столько душевных сил и не приносит столько муки.
Но и страстью это тоже назвать было нельзя. Страсть имеет обыкновение проходить или по крайней мере ослабевать со временем. Их с Ричардом отношения были чем-то иным, не поддающимся определению, не вписывающимся ни в какие земные законы физики и логики.
Пожалуй, отчасти он был прав, называя это дружбой. Потому что основную часть календарного времени они просто общались как хорошие приятели. Болтали на разные темы, избегая лишь одной заветной, которая заставляла Эмили глубоко страдать, а Ричарда как будто не интересовала вовсе.
Но проходило какое-то время, и, случайно встретившись в одной компании в каком-нибудь клубе, оба безнадежно понимали: снова оно. Какая-то дьявольская искра проскакивала между ними, и вот уже, не помня себя, не видя никого вокруг, они, как два шамана, начинали свой колдовской танец. Это был красивый танец-поцелуй, не оставлявший им выбора: больше они не принадлежали себе и были не вправе распоряжаться собственной судьбой.
Так начинался новый виток страсти, который никогда не обманывал и неизменно приводил к одному и тому же: едва успев вбежать в квартиру Ричарда, они набрасывались друг на друга.
Это было что-то магнетическое, это было полное соответствие, физическое и душевное, это была любовь длиною в несколько суток. Они оставляли друг друга лишь на короткий сон и еду, чтобы не умереть от истощения. Потом их тела снова обретали друг друга и сливались в единое целое. И это казалось самым естественным, самым правильным и даже единственно возможным, как дышать или смотреть. Как жить. Потом проходила неделя, иногда — больше, и, насытившись друг другом, они надолго разбегались, ограничивая общение лишь редкими звонками.
У него были другие женщины, очень много женщин. Эмили тоже отваживалась иногда заводить других мужчин, но никто и никогда в ее глазах не был даже бледной тенью Ричарда.
Это была болезнь. Но вместе жить они не хотели и заводить серьезных отношений — тоже. И каждый понимал, что это правильно.
За два года она выплакала много слез, выкурила много сигарет, сменила трех докторов. Ничего не помогало.
Все что угодно, только не Ричард! — твердила она себе как заклинание. Но проходили очередные три-четыре месяца, и все начиналось снова...
Возле двери ее купе послышалось какое-то шевеление и голоса. Эмили открыла глаза, словно возвращаясь из сна, и с тоской уставилась в окно. Что с ней происходит? Почему жить стало так мучительно? Дома ей плохо, вне дома — еще хуже, с Ричардом жить невыносимо, без него — хочется лезть на стенку. Где истина? Где та золотая середина, которая заставит ее успокоиться и поселит в сердце долгожданный мир?
Дверь распахнулась. Эмили увидела спину носильщика багажа, который без всяких комментариев, не замечая ее присутствия, тащил что-то большое и явно тяжелое.
— Осторожно! — послышалось из коридора. — Тут бьющиеся предметы. Заносите аккуратней. Вон туда.
Эмили мелко заморгала, поднимаясь с дивана. Двое мужчин в униформе внесли огромный чемодан и теперь пытались пристроить его к противоположной стенке.
— Простите... — начала было Эмили, но мужской голос, обладателя которого все еще не было видно из-за двери, повторил:
— Да-да, лучше здесь. Не заталкивайте слишком далеко. Спасибо.
Эмили стояла возле окна, растерянно глядя на происходящее. Может, она ошиблась и заняла не свое место? Нет, все правильно. К ней решили кого-то подсадить? Такого тоже не может быть: в купе первого класса не предполагается других пассажиров, кроме того, кто оплатил билет. Странно. И где, наконец, виновник этого недоразумения? Она непроизвольно вытянула шею и растерянно попятилась к окну, когда мужчина вошел.
Он был не слишком высок, широк в плечах и, как показалось Эмили, уже не молод. Бегло оглядев ее, словно предмет, не заслуживающий внимания, он бросил:
— Девушка, принесите мне кофе и что-нибудь поесть на ваше усмотрение. И побыстрее, пожалуйста.
— В каком смысле? — почему-то испуганно спросила она.
Он снова посмотрел на нее, ослабляя галстук и удобно располагаясь на диване.
— Ну как, в каком? У вас же, наверное, есть меню?
— Наверное, есть, — совсем растерялась Эмили. — Но не у меня.
Взгляд его стал участливым.
— Надеюсь, у вас все в порядке?
— Ну, если исключить ваше появление, то все в порядке.
Он продолжал смотреть на нее и, очевидно, пытался сообразить, что происходит. Эмили кивнула на его багаж.
— Это все ваше?
— Мое.
— А где оно раньше было?
— В аэропорту. — Он поперхнулся. Похоже, ему в голову пришла мысль о сумасшедших проводницах. — А что?
— Нет, просто когда я вошла в купе, ни вас, ни чемодана не было. И меня никто не предупредил.
— Это неудивительно. Мы полчаса тащили его по вагону. А там... антиквариат.
— О, антиквариат, это интересно.
Он нетерпеливо вздохнул.
— Давайте вы сначала принесете кофе и какой-нибудь салатик, а потом, если хотите, поговорим.
— Мне очень не хочется вас разочаровывать, но... это точно ваше купе? Вы билет видели?
— А при чем здесь... — Он замолчал, глядя на нее и, кажется, начиная о чем-то догадываться. — При чем здесь билет? Наверное, мое. Я же не знаю. Куда внесли чемодан, туда я и пошел. Простите, а вы кто?
— А вот на моем билете написано, что оно мое. — Она достала из кармана юбки многослойный билет с голограммой и помахала им перед носом мужчины.
— То есть вы не...
— То есть я ничем не могу вам помочь насчет салатика и кофе. Я здесь не работаю.
Он побледнел и принялся ощупывать карманы в поисках билета:
— Я так и знал!
— Я заметила.
— Сейчас, минуточку. Это, наверное, недоразумение. Я принял вас за проводницу.
Только теперь Эмили разглядела его как следует. Нет, он не такой уж старый. Скорее всего, лет тридцать пять — сорок. Чувствуется примесь какой-то южной крови: слишком яркие черты лица и черные глаза. Явно не беден и явно любит спорт. Только вот все-таки небольшого роста. Если встать на каблуки, он будет даже ниже ее.
Эмили одернула себя: что за бред! Она как будто примеряет его к своим каблукам. Однако было бы забавно пройтись с ним под руку, да еще с чемоданом, полным антиквариата. От этой мысли она непроизвольно улыбнулась.
— Знаете, — растерянно проговорил он. — А я, по-моему, и правда ошибся. Это пятое место?
— Да.
— А у меня шестое. Что же делать?
Эмили пожала плечами.
— Ну, если хотите, я позову проводницу.
— Ни в коем случае! Этот чемодан нельзя лишний раз передвигать. Может, вы... Может, если у вас немного вещей, я помогу вам перенести их в свое купе? Мы просто поменяемся местами. — Он был сильно растерян.
Эмили снова улыбнулась.
— Я сама справлюсь. У меня маленькая сумка.
— Впрочем... Прежде всего, я должен извиниться. Я принял вас за проводницу. Какая нелепость!
— Ничего, бывает.
— Как же я сразу не разглядел. На вас нет беджа, к тому же ни проводницы, ни официантки не носят таких дорогих туфель...
Непроизвольно оба опустили глаза на ноги Эмили, и она тут же шагнула в сторону, спрятавшись за угол чемодана.
— Да все в порядке. Это не вы виноваты, а носильщики.
— Но я должен был проконтролировать, куда они доставят мои вещи. Хорошо, что вы... а то мне могли бы закатить такой скандал! — Он смущенно провел ладонью по лбу. — О господи! А я еще и покрикивал на вас! Простите.
— Да перестаньте. — Эмили рассмеялась. — Думаю, если как следует порасспросить настоящую проводницу, она могла бы сказать, что повидала здесь всякое и вы далеко не самый плохой пассажир.