проспала почти до обеда, а телефон так и остался отключенным,
только что обнаружила.
- Ты, Симка, не крути, скажи прямо! - разозлился
Снегирев. - А то я тебя не знаю! Ах, больно, ах, жалко, ах, таблеточка, ах, проспала!
Сима и сама поняла, что переиграла, и уже другим тоном сказала:
- Володь, ты меня прости, но я вчера вечером ввязалась в другое дело и все утро им занималась.
Круглое славянское лицо Снегирева побагровело, и он даже задохнулся от негодования.
- Ну погоди, послушай. Ты помнишь Сергея Кострова, адвоката? Так вот, он нашел меня вчера вечером. Кстати, я тебе сказала правду: и с дерева я падала, и ротвейлер меня почти сожрал, и охранник почти застрелил. Я успела сделать несколько снимков: объятия у камина, прости, ветка сломалась раньше, чем парочка отправилась в койку. Но, может, этого достаточно? Сима вынула из кармана пленку и бросила на стол.
Володя смахнул пленку в ящик стола и продолжал требовательно смотреть на нее.
- В общем, он просит, чтобы я поискала кое-какую информацию для его клиентки, которую обвиняют в убийстве мужа. Конечно, договор мы оформим официально, через агентство. Ты не против, а?
- А что за клиентка?
- Светлана Артемова, жена, то есть вдова президента
финансовой компании Владимира Артемова.
- Артемова, Артемова... - Снегирев сначала нахмурился, а потом взял со стола "Московский комсомолец" и с ехидной усмешкой бросил его Симе.
Она развернула газету и наткнулась на отвратительный заголовок: "Порнуха
в стиле "новых русских". Быстро пробежала глазами текст: "Известный бизнесмен уличил свою жену в неверности, предъявив ей снимки определенного содержания, не оставлявшие сомнений. В ответ ветреная красотка его застрелила. Дама доставлена в следственный изолятор, ведется следствие".
- Ну, и какие же свидетельства ее невиновности ты собираешься
найти? - неповторимо мерзким тоном спросил Володька.
Сима промолчала, схватила телефонную трубку, лихорадочно набрала номер Кострова.
- Сергей? Что ж ты из меня дурочку делаешь?! Ах, не
понимаешь? А что за неверная жена? Домыслы журналистов? А порнофотографии на столе покойника тоже домыслы журналистов? Ну, ну... Сима повесила трубку и тяжело вздохнула.
- Ну ладно, мать, не расстраивайся, - пожалел
ее Володька. На его круглом, курносом, малоинтеллектуальном
лице было написано искреннее сочувствие. - Ты что так переживаешь? Влюбилась в него, что ли? - попал он в точку.
Сима только пожала плечами и вздохнула.
- Ну давай поедем к нам, попьем кофейку с коньячком,
Инка будет рада.
- Мне сначала нужно разобраться с Сергеем.
- Да плюнь, подождет он до завтра, поехали, а?
Сима поколебалась, затем демонстративно отключила мобильник и уже бодрее сказала:
- Только уговор, купишь мне "Вацлавский" торт.
* * *
Инка и вправду обрадовалась. Старые подруги, бывшие одноклассницы,
которых жизнь развела, одну на баррикады валютной проституции, другую
на баррикады борьбы с преступностью, они неожиданно и дружно
оставили прежний род деятельности и еще больше сблизились. Первое
Симкино дело, которое, с ее точки зрения, так неудачно закончилось, связало всех троих. Пока Сима разыскивала истинного преступника, искренне считая свою подругу убитой, та нахально отсиживалась на ее же даче. А затем ее пришлось прятать у ошалевшего от неземной Инниной красоты и сексапильности Володьки Снегирева. Потом дело закрыли, несчастного маньяка посадили в психушку, настоящая преступница как в воду канула, и в итоге Сима разочаровалась
в своей работе: справедливость справедливостью, а доказательства доказательствами. В итоге они со Снегиревым открыли детективное агентство
"Пуаро", а Инка стала добропорядочной гражданкой
и вышла замуж за счастливого простака Снегирева. Сима даже
была свидетельницей на их свадьбе.
Подруги расцеловались, Инна вынесла огромные Володькины тапки, у самой у нее ножка была крошечная. Сима вздохнула, демонстративно плюхнулась прямо на пол и принялась расшнуровывать свои любимые кроссовки. Проявившиеся неожиданно в Инне домовитость и хозяйственность изрядно раздражали ее.
"На кофеек к Инне" значило: грибочки маринованные, огурчики соленые, семужка нежно-розовая, буженинка домашняя, баранина на ребрышках с овощами, запеченная в горшочках, ко всему - бутылочка водочки со слезой, а на десерт - чернослив, фаршированный орехами, под взбитыми сливками. На фоне всего этого затребованный
Симой "Вацлавский" торт казался убогим подобием
настоящей еды. Кстати, кофеек тоже был: ароматный, по-восточному,
с кардамоном. От такого великолепия у голодной Симы закружилась голова, и она завистливо спросила у Володьки:
- Это что же, вы каждый день так едите?
- По мере возможности, - скромно ответил Снегирев, сияя от гордости.
Правда, Инка успела шепнуть, что Володя предупредил ее о приезде дорогой подруги.
Они отдали должное Инкиным кулинарным талантам, и Снегирев отправился смотреть футбол, а дамы остались на кухне допивать кофе и выкурить по сигаретке.
- Ну, подруга, колись, - потребовала проницательная Инка. - Вижу, что-то тебя грызет.
- Еще как! Помнишь, летом я тебе рассказывала, что познакомилась с одним адвокатом?
- Ну да, твой тип, высокий, стройный, интеллигентный
и одновременно сексуальный, умный и образованный, вежливый и одновременно не занудный.
- Вот-вот! - серьезно подтвердила Сима.
- Так что же сделал наш красавец? Кстати, у вас все
было?
- Да ты что, - покраснела Сима, - я так
сразу не могу.
- Это почему же? - ехидно поинтересовалась Инна.
- Боюсь спугнуть, - скромно призналась подруга.
Инна расхохоталась. Она не успела вовремя поставить чашку кофе, и он расплескался по столешнице.
- Да уж, достойный ответ, а я-то думала, ты скажешь:
я не могу, я не такая, нужно проверить свои чувства! - сказала
она, успокаиваясь.
- Ну прекрати, я же серьезно! Все дело в том, что
он хочет, чтобы я на него работала.
- Это как же?
- Он хочет, чтобы я собрала доказательства невиновности его клиентки.
- Ну и что же в этом плохого? - не поняла Инна.
- Сейчас поймешь,
Сима встала и принесла из прихожей газетную вырезку.
- Читай!
Инна быстро пробежала строчки глазами:
- Это она и есть?
- Она! И здесь все предельно ясно! - опять разозлилась
Сима.
- Симочка, ну ты же юрист! Ты же должна сама во всем разобраться,
а не верить газетным писакам.
- Но он же ничего не сказал мне об этих снимках!
продолжала возмущаться Сима.
- Значит, еще скажет, - твердо сказала Инна.
А кстати, как тебе самой молодая вдова?
- Понравилась, - убито сказала Сима. - Вызывает
доверие, производит впечатление честной, искренней.
- Вот видишь! - обрадовалась Инка и отправила в рот
огромную черносливину. Она не удержалась и по-детски облизала пальцы.
- Все не так, как тебе сейчас кажется. Послушай свою старую
опытную подругу и спокойно поговори с ним.
Сима задумчиво выпятила нижнюю губу и грустно кивнула.
Она только и думала что о Кострове.
* * *
Домой Сима попала только поздно вечером. Недовольная Марина
Алексеевна заявила, что не для того рожала дочь, чтобы не видеть ее сутками. Сима пыталась объяснить, что она все-таки работает, но мать, которую, как видно, завели еще на службе, жестко сказала, что раньше, в прокуратуре, у нее была работа, а теперь просто пустая беготня. Вообще Марина Алексеевна чтила государственную службу, несмотря на крошечную зарплату, не увольнялась из больницы, хотя многие ее коллеги давно занимались только частной практикой. Впрочем, она никогда не скрывала своего недовольства Симиным уходом
в частные детективы.
Когда Марина Алексеевна бывала не в духе, Сима всячески
старалась не провоцировать ее на конфликт, да и вообще вести себя потише. Но сегодня вечером она и сама была не в духе. Поэтому, как и следовало ожидать, между ними случился небольшой скандал, апогеем которого стало высказывание Марины о суровой материнской доле и дочерней неблагодарности. Аргументом послужил тот факт, что даже ужинать дочь поехала не домой, а к своей проститутке-подружке. Замечание Симы о том, что не к проститутке, а к бывшей проститутке, ныне добропорядочной замужней даме, возымело обратное действие. Марина Алексеевна заявила, что даже проститутки выходят замуж и становятся добропорядочными дамами, и только ее непутевая дочь...