Марта, смутившись, опустила голову.
— Откуда вы узнали, где меня искать?
— Мне сказала Кейт, а ей рассказали ваши дети.
— Я же просила их никому ничего не говорить!
— И об этом они тоже рассказали Кейт. — Клайв поднялся с колен. — Хотите чаю, пока ваши ступни отмокают в воде?
— Да, с удовольствием.
За спиной у Марты зазвенела посуда.
— Вы пьете чай с сахаром? — поинтересовался Клайв. — Здесь только кусковой сахар.
— Семь кусочков, пожалуйста.
— Семь?!
— Дома мы почти никогда не пьем чай с сахаром, разве что только на Рождество. Так что я побалую себя семью кусочками, если только вам что-нибудь останется, мальчик мой, — поспешно добавила она.
— Здесь много сахара, не переживайте. Тем более что мне хватит и одного кусочка. Вот, держите свой чай. — Он протянул ей чай в чашечке из китайского фарфора и блюдечко. — Я положил туда семь кусочков сахара. Вкус, наверное, будет ужасный.
Марта с шумом сделала глоток.
— Великолепно! — с чувством воскликнула она.
— Когда вы допьете свой чай, мы поговорим о том, как вы намерены дойти до Лондона с такими ногами, — сказал он.
Покидая пансион и расплачиваясь за чай, Клайв распорядился подать Марте ужин в ее комнату. Он вышел на улицу, сел в автомобиль и помчался в Биркенхед, где въехал на паром и стал ждать переправы, нетерпеливо выбивая пальцами дробь по рулевому колесу, пока вновь не оказался в Ливерпуле.
Вернувшись в офис, Клайв заправил чистый лист бумаги в пишущую машинку и яростно заколотил по клавишам. Краем глаза он заметил, что в комнату с опаской заглянул Герберт, чтобы пожелать ему спокойной ночи, а на улице люди стали запирать лавки и конторы, собираясь домой.
Примерно через час Клайв вытащил из машинки отпечатанный текст и перечел его снова. Он уместился на двух страницах.
ДОРОГА МАРТЫ
«…Сегодня женщина по имени Марта отправилась в дорогу. Марта — самая обычная женщина, которая работает на маленькой фабрике по пошиву мешков. До недавнего времени у нее было пятеро детей, а ее среднему сыну, Джо, исполнилось четырнадцать.
Однажды в июне Джо сообщил матери, что поступил в армию. На такой поступок его подбил местный полицейский сержант, дав юноше шиллинг, хотя и знал прекрасно, сколько ему лет на самом деле. Марта немедленно отправилась в полицейский участок, чтобы выразить свое негодование, но все было напрасно. Кроме того, она побывала на приеме у майора Нормана Брауна, депутата парламента от ее округа, который заявил ей, что она должна гордиться тем, что ее сын будет сражаться в самой большой из всех войн, дабы положить им конец.
Вскоре из Военного министерства пришли бумаги Джо. Отныне он стал солдатом пехотной дивизии «Западный Ланкаши», и Марта поняла, что ей не остается ничего иного, кроме как проводить его в путь, о чем она впоследствии горько пожалела.
Четыре месяца спустя Джо погиб, став очередной жертвой в битве при Лоосе. Оказалось, что этот храбрый молодой человек вынес с поля боя своего друга детства Альби (тоже четырнадцатилетнего подростка), который был ранен взрывом и временно ослеп. Джо дотащил его до окопов, при этом получив тяжелое ранение в ногу. Но здесь, несмотря на рану, он получил приказ от офицера вернуться в бой и подчинился. Вскоре его ранили вторично, и эта вторая рана оказалась смертельной. Альби же, оставшись в окопе, вынужден был с ужасом слушать, как его умирающий друг зовет мать и самого Альби на помощь, пока Джо не умолк окончательно.
И хотя Марты не было рядом, чтобы услышать последние слова своего сына, она не могла забыть их. И вот поэтому вчера, будучи на шестом месяце беременности, она отправилась в Лондон. Там она намерена встретиться с премьер-министром, Гербертом Асквитом, и умолять его не отправлять больше на войну четырнадцатилетних мальчишек, чтобы они, подобно ее Джо, не погибали там.
Сегодня ваш покорный слуга, репортер, пишущий эти строки, встретил Марту в нескольких милях от ее первого пункта назначения — Честера. Ступни у нее кровоточили, она измучилась и устала, но эта изумительная женщина твердо намерена пройти свой путь до конца.
Я буду сопровождать Марту в дороге и подвозить ее на своей машине, когда она больше не сможет идти. Мои отчеты будут ежедневно публиковаться в газете до тех пор, пока Марта не придет в Лондон и ее путь не завершится.
В этой стране живут тысячи женщин, подобных Марте; женщин, потерявших своих сыновей или мужей в этой ужасной войне, войне, которая не имеет смысла и ведется по колено в грязи в чужой стране. Эта война вызвана тщеславием и жаждой власти и не имеет ничего общего со справедливостью и свободой. Это война, в которой детей обманом посылают на смерть за жалкий шиллинг. Это война, которой не должно было быть и которая должна прекратиться немедленно.
Следует подчеркнуть, что вышеизложенное представляет собой исключительно взгляды автора статьи, но никак не газеты, в которой она опубликована.»
Клайв выбежал из офиса и прыгнул за руль своей машины вот уже третий раз за день. Но теперь пунктом его назначения стал Блэкпул, и он мчался туда с тем же отчаянным безрассудством, что и несколькими часами ранее.
Гранки газеты «Ланкашир пост» обычно попадали в типографию не раньше десяти часов вечера. Эдгар Гендерсон буквально рвал на себе волосы, когда Клайв ворвался к нему в кабинет и швырнул на стол статью о Марте.
— Прочтите это, — потребовал он. — Если вы откажетесь опубликовать мой очерк, тогда я тотчас же напишу заявление об уходе и отнесу статью в другую газету. Я решил, что мне хочется работать на газету, которой есть что сказать на серьезные темы.
— Да ты наглец! — брызжа слюной от негодования, завопил редактор.
— Я написал чертовски хорошую статью, которая потребует продолжения и растянется на неделю, не меньше. — Клайв подтолкнул листки по столу, и они оказались перед самым носом редактора. — Вы будете ее читать или нет?
— Я прочту ее, — процедил сквозь зубы Эдгар Гендерсон. — А ты пока почитай вот это. Это протокол вчерашнего заседания муниципального совета Блэкпула. И орфография, и грамматика сего опуса сводят меня с ума. Похоже, в школах вообще перестали учить чему-либо, не то что в мое время!
Клайв схватил карандаш и устроился по другую сторону стола. На самом деле репортер допустил всего две ошибки — пропустил букву «р» в слове «распространять» и неправильно написал местоимение «свой». Редактор тем временем в полном молчании читал его собственную статью.
В конце концов очерк Клайва полетел на стол.
— Ладно, я помещу его в номер, — неохотно проворчал Эдгар Гендерсон.
— Это будет нечто вроде дневника, — пустился в объяснения Клайв. — Вы согласны публиковать мои отчеты каждый день, пока Марта не дойдет до Лондона?
— Полагаю, мы просто обязаны будем закончить то, что начали. Надеюсь, эта Марта думает так же.
— Марта никого и никогда не подведет, — пообещал Клайв.
— Кстати, как именно ты намерен освещать ее «путь», когда она окажется поблизости от Лондона? — неприязненно поинтересовался Эдгар Гендерсон. — Кто будет писать отчеты и пересылать их сюда? Если мне не изменяет память, ты пока еще ливерпульский репортер «Ланкашир пост». Вот, например, сколько репортажей из нашего города ты подготовил сегодня?
Клайв кивнул на свою статью.
— Вот столько, — ответил он. — Люди, которые не являются читателями «Ланкашир пост», начнут покупать нашу газету, чтобы быть в курсе событий, происходящих с Мартой. Так что тираж может существенно вырасти.
— Или, наоборот, уменьшиться в несколько раз, — проворчал редактор. — Я отправлю кого-нибудь в Ливерпуль, чтобы заменить тебя на следующие несколько дней или как там получится. По-моему, сынок, ты недооцениваешь пыл, с которым люди в этой стране поддерживают войну.