Марта выглядела на снимке очень впечатляюще. Она стояла на ступенях ратуши Вулвергемптона, вскинув руку вверх, словно призывая на бой. Ее приключения в полицейском участке были поданы так, словно ей грозила смертная казнь за измену. Клайв надеялся, что репортаж о том, как с Мартой обошлись полицейские, вызовет волну праведного гнева у читателей. Сам он, во всяком случае, был в бешенстве. Несколько экземпляров газеты он вложил в боковое отделение своего саквояжа, а затем спрятал его в багажник автомобиля. Он покажет Марте статью, как только она попросит его об этом.
Первые несколько миль они вообще не разговаривали. Клайв заподозрил, что Марта вновь переживает разлуку с семьей, с которой она провела весь вчерашний день. Муж и дети отправились домой, и она уезжает от них все дальше и дальше.
Чтобы растопить лед, Клайв стал расспрашивать ее о муже, о том, чем он занимается, хотя прекрасно знал, что за последние десять лет Карло и палец о палец не ударил. Об этом Клайву рассказывала Кейт. По ее словам, он был жалким неудачником и неряхой, проводившим целые дни в пьяном угаре, предоставив Марте содержать и себя, и детей.
Но Марта совершенно по-другому описала происшедший с Карло несчастный случай, после которого он утратил возможность работать. Так что у Клайва появился лишний повод еще сильнее уважать Марту, в том числе и за то, что она готова была до конца защищать своего никчемного — опять же, по мнению Кейт, — супруга. Верность всегда вызывала у Клайва восхищение.
— Карло собирается найти себе работу на одном из заводов по производству боеприпасов, — продолжала свой рассказ Марта. — Он говорит, что там платят просто сумасшедшие деньги. Будет здорово, если у нас вновь появится свой маленький домик! — Она искоса взглянула на Клайва. — Знаете, а ведь у нас когда-то был свой дом. Мы не всегда жили в Кингз-корт. У нас был чайный сервиз и смена постельного белья.
— Будем надеяться, что вскоре все это появится у вас снова, Марта. — Он всем сердцем хотел, чтобы его слова оказались пророческими.
— Я тоже на это надеюсь. — Но ее голосу недоставало уверенности. — Ой, а это что такое?
Они находились в сельской глуши и только что проехали чудесную старинную деревушку под названием Ноул. Прямо впереди, у ворот какого-то явно старинного, хотя и невидимого с дороги особняка стоял седовласый мужчина, держа в руках картонку, на которой крупными буквами было написано: «Миссис Росси, пожалуйста, остановитесь».
Клайв послушно нажал на тормоза, вылез из автомобиля и подошел к старику.
— Здравствуйте.
— Миссис Марта Росси? — осведомился тот. Он выглядел таким же древним, как и деревушка, его колени странным образом вывернулись внутрь. Лицо старика было похоже на высохшую морщинистую маску.
— Да, вон там, в машине, сидит миссис Росси, — подтвердил Клайв.
— Мы надеялись, что вы поедете этой дорогой, сэр. — А вот голос у старика оказался на удивление молодым. — Ее светлость непременно хотела поговорить с миссис Росси.
— О чем? — с подозрением поинтересовался Клайв. — И кто такая «ее светлость»? — Он не желал, чтобы Марта подверглась новым физическим оскорблениям.
— Ее светлость, леди Керри, является наследницей графа Уорика. Она хотела бы поблагодарить миссис Росси за то, что та отправилась в путь, а также выразить ей свое сочувствие по поводу того, как с ней обошлись в полиции и как поступил с нею человек с ведром воды. — Склонившись в легком поклоне, старик, похоже, испытал нешуточные трудности, выпрямляясь. — Меня зовут Уолтер Батлер[43], сэр, и, пожалуй, неудивительно, что я в конце концов стал дворецким лорда Керри, когда был еще совсем молодым.
— Леди Керри выйдет сюда, чтобы повидаться с миссис Росси, или же нам следует подняться к ней? — быстро спросил Клайв, опасаясь, что если Уолтера Батлера не остановить, то он еще долго будет рассказывать им историю своей жизни.
— Ее светлость приближается к столетнему юбилею, и она уже много лет лишена возможности передвигаться самостоятельно. Если вы будете так любезны» сэр, что поставите свой автомобиль на подъездную аллею, я отведу вас к ней.
Подъездная дорожка оказалась короткой и обрывалась у входа в роскошный особняк, по обеим сторонам которого тянулся узкий парк, находящийся в запустении. Он сплошь зарос сорняками и травой. Некогда элегантный бельведер рассыпался в прах, а из фонтана, почерневшего от старости, медленно сочилась вода вместо того, чтобы радостной сверкающей струей устремляться ввысь.
По словам Уолтера, некогда семейству Керри принадлежали пятьдесят акров земли, но «присяжные распродают ее понемножку, чтобы ее светлость могла содержать оставшуюся часть имения. Теперь земли на продажу не осталось вовсе, и одному Богу известно, что будет с ее светлостью, когда придется продать и дом».
Леди Габриэлла Керри всматривалась в лицо Марты. Ее голубые глаза выцвели от старости, и взгляд блуждал, словно она почти ничего не видела. На ее лице не было ни морщинки. Бледная, восковая кожа была так туго натянута на скулах, что казалась прозрачной.
— Вы очень храбрая женщина, дорогая моя, — прошептала ее светлость, — раз отважились отправиться пешком в Лондон только для того, чтобы доказать свою правоту.
— Храбрая? — Марта тоже говорила шепотом. — Нет, отнюдь. Говоря по правде, я очень глупа и, скорее всего, просто выставляю себя на посмешище. Меня можно назвать какой угодно, только не храброй. Кроме того, мне почти не приходится идти пешком. По большей части меня везут на автомобиле.
— Нет-нет, вы очень храбрая, дорогая моя. Я восхищаюсь вами. — Миледи лежала на софе, укрытая покрывалом из темно-зеленого бархата с густой золотой бахромой. Материал был старым и изношенным, а бахрома осыпалась и потускнела. Комната выглядела вполне под стать своей хозяйке, с ветхой мебелью, прохудившимися портьерами на окнах и зеркалами, отчаянно нуждавшимися в амальгамировании[44]. В канделябрах, покрытых паутиной, недоставало украшений, а узор на ковре практически не просматривался. Словом, окружающая обстановка выглядела еще более старой, чем сама миледи.
— Когда вы должны родить? — прошелестела она. — В газете написано, что вы ждете ребенка. В мое время ни одна женщина не могла даже помыслить о том, чтобы сообщить в газетах о своем положении. И как только беременность становилась заметной, мы оставались дома, запертые в четырех стенах.
— Где-то в конце июня, — ответила Марта.
— Прежде чем вы уйдете, Уолтер вручит вам подарок для ребенка. — Взгляд миледи устремился на дворецкого. — Принесите мне серебряную крестильную ложечку из бюро в кабинете его светлости, — распорядилась она. — И один из тех шотландских набивных пледов, которые мы с его светлостью привезли из Эдинбурга после нашей серебряной свадьбы. Он явно пригодится миссис Росси в автомобиле. — Миледи протянула Марте руку, но ее пожатие было слабым и безжизненным. — Уолтер прочитал мне вашу историю. Вы задали перца этим ужасным полицейским!
Марта взглянула на Клайва. Тот ответил:
— Миссис Росси высказала им все, что она о них думает. — Ему явно не терпелось поскорее удрать отсюда, однако Марта не имела ни малейшего желания уходить, пока старая леди не скажет ей все, что хотела.
Но ее светлость заснула. Нежная голубая кожа век оказалась ярче цвета ее глаз. Дыхание миледи было легким, как взмах крыльев бабочки.
— Следует ли мне разбудить ее, чтобы поблагодарить? — спросила Марта Уолтера, который как раз вернулся в комнату.
— Будет лучше, если вы не станете тревожить ее, миссис Росси, — посоветовал дворецкий. — Миледи спит очень мало, так что каждая минута отдыха поистине бесценна.
44
Амальгамирование — восстановление или нанесение покрытия из серебряной амальгамы в старинных зеркалах.