— Конечно, мама.
— По твоему виду этого не скажешь.
— Может, завтра я буду выглядеть счастливее, чем сегодня. Пока что я просто ошеломлена, если хочешь знать.
Счастлива ли она? Кейт была на седьмом небе от счастья. В понедельник она встретится с Клайвом, и он купит ей колечко и скажет, что любит ее. Мать, словно угадав мысли дочери, заговорила о кольце.
— Сколько бриллиантов ты бы хотела, дорогая? — спросила она. — Три или пять? Или ты предпочла бы солитер[46]?
— Я еще не знаю, чего хочу.
Нет, неправда. Кейт знала, что хочет побыть одна и поразмыслить о том, что она выходит замуж за Клайва, где они будут жить, сколько у них будет детей и на кого они будут похожи.
Вскоре Кейт уже лежала в постели и обдумывала фасон свадебного платья, но сама не заметила, как заснула.
Клайв, как сомнамбула, бродил по полю, усеянному телами англичан, французов, немцев. Большинство из них были уже мертвы. Они лежали там, где настигла их смерть, свернувшись калачиком или распростершись, будто распятые. У некоторых отсутствовала рука или нога, иногда и то, и другое, а иногда и голова. Он чувствовал запах крови. Время от времени раздавался стон, означавший, что солдат еще жив, и Клайв опускался на колено, сжимал руку раненого и шептал:
— Помощь уже идет. Держись, старина.
И вдруг из ночной темноты — или это был пороховой дым, или туман? — прозвучал голос:
— Декстер, где ты?
Но Клайв не обратил на него внимания.
Раздался приглушенный кашель, лежавшая на земле голова мотнулась из стороны в сторону, и Клайв поспешил на звук. Это был юноша с бледным лицом, совсем еще мальчик, слишком молодой, чтобы оказаться здесь.
— Джо! — прошептал Клайв. — А я думал, ты погиб. Твоя мать считает тебя мертвым. — Он бережно провел ладонью по лицу юноши, и его глаза закрылись навсегда. В глубине души Клайв понимал, что это не Джо, а всего лишь каприз его измученного сознания. Джо Росси уже год как был мертв.
Клайв отвернулся, и его стошнило. Искушение, которое уже одолевало его раньше, — взять пистолет и выстрелить себе в висок — вернулось с новой силой. Он предпочел бы такой конец, чем стать частью мира, в котором закат встречает ковер из невинных мертвых тел, устилающих землю. За один только первый день этой битвы при Сомме британцы потеряли двадцать тысяч человек, и еще несколько десятков тысяч пропали без вести или получили тяжелые ранения.
О боже, какая чудовищная несправедливость! Женщины, которых он никогда не узнает, уже стали вдовами, а дети лишились отцов. Мертвая зыбь взбудораженного мира будет разбегаться все дальше, забирая братьев и сестер, дедушек и бабушек, дядей и тетей, пока не останется никого, кто не потерял бы родных и близких, и к этому времени земля покраснеет от крови.
Господи, что же это за мир, в котором Смерть ходит по полям, собирая кровавую жатву?!
— Декстер, ты еще здесь?
— Клайв, старина.
Клайв коснулся щеки юноши и с трудом поднялся на ноги — грязь не отпускала его, словно хотела удержать, оставить здесь навсегда. Клайв стоял над трупом и пытался представить себе, что он — отец этого мальчика. И только тогда он заметил, что солдат одет в немецкую форму.
В груди Клайва поднялась волна тяжелого гнева и комком застряла в горле. Он задыхался. Как они смеют? Как, черт их всех побери, они смеют, эти выскочки, проклятые, тупые, невежественные ничтожества, начинать войны одним лишь росчерком пера и полагать, что человеческая жизнь ничего не стоит?
Если он женится на Кейт и у них будут дети, и среди них окажется мальчик, тогда его может ждать такая же судьба.
— Господи, — пробормотал Клайв. — Боже Всемогущий.
Пуля ударила его в грудь, и Клайв медленно и грациозно повалился на землю. У него уже не было времени понять, то ли это ошиблись свои, приняв его за врага, то ли немецкий солдат унес с собой последнюю жертву.
В голове путались беспорядочные, горячечные мысли. Вот он играет в карты с братом, раскачивает сестру на качелях, спорит с отцом, сидит на коленях у матери, когда та читает ему сказку, покупает Кейт кольцо и целует ее в губы.
Но когда пришло время сделать последний вдох и додумать последнюю мысль, Клайв вдруг увидел женщину в черной шали, целеустремленно шагавшую к нему по грязи. Он протянул к ней руку.
— Марта! — крикнул он. — Я здесь.
ЭПИЛОГ
Рождество
1940 год
— Ой, а я надеялась, что вы выйдете замуж за Клайва, — разочарованно воскликнула Бетти. — Судя по вашим словам, он был таким милым.
— Он действительно был очень милым и хорошим человеком, — уверила девушку Кейт. — И еще он был очень храбрым, ведь именно поэтому он отправился во Францию. — Она взглянула на свои часы. Почти полдень, а от Марты по-прежнему ни слуху ни духу.
— Вы очень огорчились, когда его убили?
— Я думала, что у меня сердце разорвется от горя.
Она уже начала шить свадебное платье, когда узнала о смерти Клайва. Тогда Кейт было всего восемнадцать, с нею еще не случалось трагедий, и ей казалось, что жизнь закончилась. Обручальное кольцо, которое подарил ей Клайв, она по-прежнему носила на среднем пальце правой руки.
— А что случилось… о, там было так много персонажей. — Девочка задумчиво приложила палец к подбородку. — Что случилось с остальными детьми Марты?
Кейт поерзала в кресле. Она так долго сидела, что у нее затекли ноги. В комнате теплее не стало, но она привыкла к холоду. Она вспомнила, что час назад собиралась разжечь камин. Пожалуй, она разожжет его через минуту, — но и это она уже тоже обещала себе.
— Джойс вышла замуж за Эдварда, который был ранен на войне. — Горчичный газ обжег ему легкие, и они переехали в более благоприятный климат, поскольку воздух Ливерпуля печально известен своей вечной сыростью. — Сейчас у них трое детей, — сообщила Кейт Бетти, — и маленькая гостиница на острове Мэн. Я несколько раз ездила туда в отпуск.
— Франк тоже показался мне очень милым, этакий шалопай, совсем не похожий на Джо.
Кейт расхохоталась.
— Да, тут ты права. Франк был — и остается — в некотором роде шалопаем. Он прошел всю войну, не получив ни царапины, а потом стал работать в гараже. Сейчас у него своя мастерская.
— Он женат?
— Нет. — Кейт не стала объяснять, что жене Франк предпочитает череду подружек, меняя их каждую неделю. Вокруг него вертелись несколько мальчишек, величавших его «дядя Франк». — Отвечаю на твой следующий вопрос, — продолжала она, — Лили тоже не вышла замуж. Сначала она училась, потом сама стала учительницей, а сейчас живет в Мэгалле[47]. Хотя, когда мы разговаривали последний раз, Лили подумывала о том, чтобы оставить на несколько лет профессию учительницы и приобрести какую-нибудь военную специальность.
Кто там следующий? Джорджи!
— Джорджи, — сказала Кейт, — вырос славным молодым человеком. Сейчас он вполне успешный художник и работает в рекламном бизнесе. Он женат, у него двое детей, и он живет в Лондоне. — Поскольку Джорджи исполнилось всего тридцать четыре года, Марта с ужасом ожидала, что и его вот-вот призовут в армию. — А Джо, девочка, сейчас находится в Лондоне вместе с моей дочерью Люси. Они учатся на медсестер.
— Какая интересная у других людей жизнь! — Бетти в отчаянии закатила глаза. — А моя собственная скучна, как прошлогодний снег. Со мной никогда не происходит ничего необычного.
— Держу пари, что и мне в четырнадцать собственная жизнь казалась скучной. — Впрочем, Кейт уже не помнила, какой тогда была ее жизнь, поэтому не огорчилась. — Есть еще один человек, спросить о котором ты забыла, — заметила она. — Это Карло, муж Марты. Он умер от пневмонии в тысяча девятьсот тридцатом. Ему было всего-то пятьдесят с небольшим. — Все случилось так внезапно. Все были потрясены, но больше всех Джо. Она ведь не знала, что отец не работал целых десять лет и сидел на шее у собственной жены.