Не успела я ответить, как Оскар сам заговорил.
— Все благополучно, милая моя. Нервы у меня сегодня расстроены, да и радость встречи потрясла меня, больше ничего.
Луцилла нетерпеливо покачала головой.
— Нет, — сказала она, — есть еще что-то.
Она положила руку на сердце.
— Почему оно так сильно бьется?
Она взяла его руку.
— Почему она так холодна? Я хочу знать. Пойдемте в дом.
В эту затруднительную минуту скучнейший из людей оказался внезапно приятнейшим человеком. Ректор появился в саду встретить дочь. Среди отцовских объятий, при звуках изумительного отцовского голоса Луцилла поневоле успокоилась. Тема разговора сама собою переменилась. Оскар отвел меня в сторону, пока она была занята с отцом.
— Я смотрел на вас, — сказал он. — Вы ужаснулись, увидев меня. Вы вздохнули свободнее, когда оказалось, что осязание ее ничего не определило. Помогите мне сохранить нашу тайну еще два месяца, и вы будете лучшим другом, какого когда-либо имел человек на земле!
— Еще два месяца? — переспросила я.
— Да. Если за два месяца припадки не возобновятся, доктор будет считать мое выздоровление полным. К концу этого срока мы можем быть обвенчаны с Луциллой.
— Друг мой Оскар, вы намереваетесь обмануть Луциллу?
— Что вы хотите сказать?
— Полно, полно! Вы меня понимаете. Честно ли сначала заманить ее в западню, жениться на ней, а потом объявить ей цвет вашего лица?
Он горько вздохнул.
— Я поселю в ней ужас ко мне, если признаюсь. Поглядите на меня! Поглядите на меня! — проговорил он с отчаянием, поднимая свои мертвенные руки к синему лицу.
Я решилась не уступать.
— Будьте мужчиной, — сказала я. — Признайтесь смело. За что любит она вас? За лицо ли, которого не видит? Нет, за сердце, родственное ее сердцу. Положитесь на ее здравый ум, а еще лучше — на горячую привязанность к вам. Луцилла увидит глупый предрассудок свой в настоящем свете, когда он окажется преградой между ею и вами.
— Нет! Нет! Нет! Вспомните письмо ее к отцу. Я лишусь ее навсегда, если скажу ей теперь.
Я взяла его за руку и пыталась подвести к Луцилле. Она уже старалась отделаться от отца, она уже томилась желанием услышать опять голос Оскара. Но он упирался. Я начинала сердиться на него. Еще минута, я сказала бы или сделала бы что-нибудь, в чем потом могла и раскаяться, если бы одно обстоятельство не помешало мне.
Появилось новое лицо в саду, слуга из Броундоуна, с письмом к своему хозяину.
— Только что получено с почты, сударь, — сказал он. — Написано «весьма срочное». Я счел лучшим принести сюда.
Оскар взял письмо и взглянул на адрес.
— Рука брата! — воскликнул он. — Письмо от Нюджента.
Он распечатал письмо и испустил радостный крик. Луцилла тотчас же очутилась подле него.
— Что такое? — спросила она поспешно.
— Нюджент возвращается! Нюджент будет здесь через неделю! О Луцилла! Брат мой приезжает жить со мною в Броундоуне.
Он обнял ее и целовал в порыве восторга. Она вырвалась из объятий, не говоря ни слова. Она поворачивала слепое лицо то в ту, то в другую сторону, отыскивая меня.
— Я здесь, — откликнулась я.
Луцилла сердито схватила меня под руку. Я читала муки ревности на ее лице, когда потащила она меня к дому. Впервые услышала она в голосе Оскара ту ноту счастья, которая прозвучала после прочтения письма. Никогда еще не целовал ее Оскар с таким жаром, как теперь, при известии о предстоящем приезде Нюджента.
— Он не услышит нас? — шепнула она мне, когда мы ушли с лужайки и она почувствовала гравий под ногами.
— Нет. В чем дело?
— Я ненавижу его брата!
Глава XXII
ПИСЬМО БРАТА-БЛИЗНЕЦА
Не подозревая, какую бурю он поднял, Оскар, по-отечески сопровождаемый настоятелем, пошел за нами в приходский дом, держа в руках развернутое письмо.
По некоторым признакам я заключила, что в приезде Нюджента, обещавшем нам появление нового лица, достопочтенный мистер Финч видел прибытие нового состояния. Оскар и Нюджент разделили между собой отцовское наследство. Финч чуял деньги.
— Успокойтесь, — шепнула я Луцилле, когда мужчины вошли за нами в гостиную. — Ваша ревность к брату его — ребячество, в его сердце хватит места и для брата, и для вас.
Она же упрямо повторила, зло ущипнув мне руку:
— Я ненавижу его брата!
— Сядьте подле меня, — сказал Оскар, подходя к ней с другой стороны. — Мне хочется перечитать письмо Нюджента. Оно так интересно! Тут есть место, касающееся вас. Слишком занятый письмом, чтобы заметить угрюмую покорность, с какою она его слушала, он усадил Луциллу на стул и начал читать вслух.