— Вы так и не сказали мне, что намерены предпринять, — заговорщицким тоном сказал Санников, когда они уже подъезжали к городскому общественному собранию, в здании которого и располагался театральный зал.
— Вся беда, Павел Васильевич, в том, — пожала плечами Анна, — что я не знаю, что точно буду делать.
— Я полагал, у вас есть план, — промолвил Санников.
Анна уловила нотки разочарования в его голосе и поспешила объясниться:
— Увы, я должна открыться вам, что на сей раз действовала импульсивно, повинуясь лишь безотчетному чувству, которое вызывает во мне столь намеренное сопротивление моему участию в разрешении загадки исчезновения сестры, — призналась Анна. — Мне трудно объяснить, что еще, кроме желания лишний раз напомнить о себе господину Ван Вирту, влечет меня на этот сеанс. Быть может, я хочу доказать, что не собираюсь так просто сдаваться, а быть может, чего-то жду — какого-то знака или признания. Однако в любом случае в моем поступке сейчас куда больше эмоций, нежели здравого смысла.
— Как бабочка к огню… — прошептал Санников и вдруг добавил, — знаете, Анастасия Петровна, мне как-то довелось прочитать об одной разновидности мотылька, обитающего в сельве Амазонки. Ему поклоняются индейцы и называют раскрывающим тайны. Когда такой мотылек приближается к костру и сгорает в нем, тому, кто видел превращение в прах его хрупких крыльев, открывается истина.
— Надеюсь, наша судьба будет более благоприятной, — улыбнулась Анна, и Санников вздрогнул:
— Кажется, я сказал глупость.
— Нет, вы всего лишь подтвердили мои опасения за судьбу нашего предприятия, но, тем не менее, я собираюсь найти выход из этого лабиринта и разыскать Соню. Кстати, — Анна улыбнулась, как будто ее озарила догадка, — те фрагменты дневника, что я вернула вам, они у вас с собой?
— Вы правы, отныне я не расстаюсь с ними, — кивнул Санников и вздрогнул, — уж не хотите ли вы сказать, что собираетесь показать их Людвигу Ван Вирту?
— Не я — вы, Павел Васильевич, — сказала Анна. — Я для господина мага, равно как и для тех, кто связан с тайной пропавшей экспедиции, — персона весьма нежелательная. Вас же он никогда прежде не видел. Насколько я могу судить, вы незнакомы с магом, а он знает о вас лишь понаслышке и в связи с этим делом. И потому нет никаких противопоказаний к вашему участию в сеансе.
— А вдруг маг не замешан в том памятном нападении на меня? — предположил Санников.
— Если так, то он тем более заинтересован, чтобы прочесть вашу рукопись, — задумалась Анна. — И по тому, как он станет трактовать попавшие в его распоряжение фрагменты записей, мы поймем, что он знает и чего хочет знать. Вы явитесь для него простым зрителем из зала, уверена — Ван Вирт поначалу ничего не заподозрит, и потому неизбежно выдаст себя.
— Но тогда он поймет, что мы догадываемся о его роли в этой истории, — с сомнением произнес Санников. — Стоит ли провоцировать его, и готовы вы ли мы сами к последствиям наших действий? Поймите меня правильно — я боюсь не за нас, а за судьбу и жизнь Сони: возможно ли, что такой поступок повредит ей?
— Ей может повредить только одно — наше бездействие, — решительным тоном промолвила Анна. — Я же считаю, что, вызвав огонь на себя, мы заставим виновных в исчезновении Сони открыться. Возможно, они даже перейдут в наступление, но, поверьте, это — единственный способ продвинуться в разрешении загадки этой странной экспедиции. Если вы полагаете, что я настолько безрассудна, что собираюсь бравировать своим бесстрашием, то по-настоящему ошибаетесь — мне есть, кого и что терять. Но, с другой стороны, лишь заставив противника снять маску, можно увидеть его настоящее лицо и понять его истинные намерения.